Тайна королевы

– Но в таком случае выслушайте же и мою клятву! – крикнула Анна. – Клянусь вам, что этот человек бежит от правосудия, что он – государственный изменник, и я прошу его задержать только до тех пор, пока сюда не приедут гонцы королевы, посланные задержать его и представить в Лондон на суд.

Констебль совершенно растерялся, он беспомощно смотрел то на Анну, то на Геля, то на писца, сидевшего против него и не знавшего положительно, что ему записывать. Наконец он сказал:

– Одна клятва уничтожает другую – как же быть?

– Пусть тогда мой паж принесет тоже клятву, что это именно и есть тот человек, который бежит от правосудия, – и с этими словами она заставила Френсиса выступить вперед.

– Клянусь крестом рукоятки этого кинжала, что моя госпожа говорит правду, – заявил Френсис во всеуслышание, вынимая свой кинжал.

Констебль вздохнул с видимым облегчением и обратился к Гелю со словами:

– Сама судьба против вас, – и, обращаясь к писцу, добавил:

– Пиши: сэр Валентин Флитвуд, и затем запиши имена обоих лиц, давших сейчас клятву, и напиши, в чем она состояла.

– Подождите! – крикнул вдруг Гель, который издали увидел двух всадников, сходивших с коней у ворот пивной – вот еще двое, пусть и они принесут свою клятву. Послушайте, Кит Боттль и Антоний, берите свои кинжалы в руки и клянитесь крестами их рукояток, что я – придворный актер Гель Мерриот, которого вы знали и видели еще в Лондоне на сцене. Эта дама здесь уверяет, что я – сэр Валентин Флитвуд. Скажите же при всех, какое моё настоящее имя.

Ни минуты не медля и поняв, какое имя они должны произнести в данном случае, Кит Боттль выступил вперед и сказал:

– Клянусь всем для меня святым, что вы не кто иной, как Гарри Мерриот, придворный актер, и никогда не были сэром Валентином Флитвудом.

– Да, это истинная правда, клянусь в этом и я, – добавил Антоний также громко.

Констебль обернулся к Анне и сказал:

– Как видите, сударыня, три клятвы – больше двух.

– Клятвопреступники! – воскликнула Анна, обращаясь к Гелю и его спутникам.

– Потише, потише, сударыня, – заметил констебль, – ведь если эти люди сказали правду, так, значит, вы сами принесли сейчас ложную клятву и в таком случае…

– Негодяй! – крикнул Гель, – как смеете вы так говорить с дамой?

– Но ведь, если то, в чем вы сейчас клялись, правда, так, значит, она…

– Мы говорили правду, но и дама эта была убеждена со своей стороны, что она права, и поэтому всякий, кто осмелится сомневаться в истине ее слов, будет иметь дело со мной! – крикнул Гель.

Он посмотрел Анне прямо в лицо, но она повернулась и молча вышла из комнаты. Все присутствующие окружили опять Геля, ему торжественно вручили его оружие и даже проводили его до лошади, которая все еще стояла оседланная. Он вскочил на нее и в сопровождении своих двух спутников выехал на проезжую дорогу. Там, к удивлению своему, он увидел, что огромный экипаж, загораживавший дорогу, уже снят, и путь свободен: Он невольно осведомился о том, зачем его поспешили убрать.

– Дело в том, что несколько минут тому назад здесь проехала та дама со своим пажем, – ответил кто-то из присутствующих.

– Вот как! – воскликнул Гель – однако я дурак и забыл про нее, – подумал он про себя, – а теперь она, небось, проехала в следующий городок, чтобы там сыграть с нами опять такую штуку, как здесь, и Бог знает, окажется ли следующий констебль так же глуп, как этот.

При этой мысли он невольно пришпорил лошадь и помчался вперед во весь дух.

XIII. Пленница в колымаге

– Я боюсь, что на этот раз она действительно найдет лицо, которое сумеет на законном основании арестовать меня, – продолжал Гель вслух, – по-моему, ничего не остается больше, как догнать ее во что бы то ни стало.

– Да, но даже если мы ее догоним, – ответил Кит, – разве мы можем запретить ей силой сзывать народ?

Гель вдруг вспомнил почему-то колымагу, оставшуюся стоять около дороги, и ему пришла в голову счастливая мысль.

– Вот если бы нам достать дюжину лошадей… – произнес он задумчиво.

– Почему бы и нет? – возразил Кит, – вот там множество лошадей, хотя все они с всадниками.

Гель быстро повернулся, в полной уверенности, что сейчас увидит Барнета и его людей, но навстречу им продвигалось слишком много всадников, это не могли быть они, тем более, что всадники эти ехали в большом беспорядке, некоторые из них хорошо одеты, другие, напротив, поражали своими лохмотьями. Лица у них тоже были разные, но, по большей части, свирепые и злые. Предводитель этой кучки людей мог бы называться красивым человеком, если бы не слишком низкий лоб, который придавал его лицу что-то неприятное, не располагавшее в его пользу.

– Боже мой! – воскликнул вдруг удивленно и радостно Кит Боттль, – вот не думал, что судьба нас снова сведет вместе.

– Про кого это ты говоришь? – спросил его Гель коротко.

– Я говорю про этого негодяя Румнея, о котором я вам рассказывал. Послушай, Румней, почему ты не узнаешь старых приятелей?