Тайна Лабиринта

Комната за моей спиной тут же наполнилась народом. Много людей для этого и не требовалось: все помещение в длину и ширину не превышало четырех метров, к тому же Маазир продолжал рваться из рук державших его людей. Зеваки недоуменно гудели: вот этот оборванец-поденщик и есть мой провожатый? За что схвачен и связан тот, на полу? Сухайл поднялся, сорвал платок с головы Маазира, связал им ноги йеланца, чтоб тот уж наверняка не удрал, взглянул на меня и спросил по-ширландски:

– Как вы здесь оказались?

– Я могла бы спросить вас о том же, – едва переводя дух, ответила я. – Отчего вы следили за Маазиром?

Но тут здравый смысл, слегка замешкавшийся под натиском треволнений, взялся за дело вновь.

– Ну конечно! Махира рассказала вам о случившемся.

Сухайл пригладил кудри, растрепавшиеся во время борьбы с йеланцем. Он тоже не на шутку запыхался, глаза его диковато блестели.

– Изабелла, вам подмешивали в пищу яд.

Это было еще не доказано, но теперь, когда возможный злоумышленник лежал у Сухайловых ног, сделалось много более вероятным. И этого злоумышленника Сухайл отправился ловить один, ни словом не предупредив меня…

– Вас же могли убить!

– И это говорит женщина, последовавшая сюда за мной.

При этих словах руки его дрогнули, и причиной тому, что я при этом почувствовала, никак не могла оказаться жара. Я узнала это движение: ему неудержимо хотелось схватить меня за плечи и убедиться, что я не пострадала. Ошибки быть не могло: ведь мне самой хотелось сделать то же самое – настолько, что от невозможности поддаться сему порыву закружилась голова. Один-единственный удар ножом, почти таким же, что лежал на полу, под ногами Сухайла, лишил меня мужа… Однако мы были не одни, и я могла лишь стиснуть кулаки так, что ногти глубоко впились в ладони.

Собравшись с мыслями, Сухайл обратился к любопытствующим по-ахиатски, но говорил так быстро, что я не разобрала ни слова. Кто-то связал руки Маазиру, после чего тот обреченно поник головой и, как только ему это позволили, опустился на пол и скорчился в углу. Несколько человек двинулись к выходу и, насколько мне удалось понять из их разговора, отправились за мировым судьей.

Я занялась обыском комнаты. Комната была почти пуста – всего два небольших сундука и несколько засаленных подушек на полу. Жил схваченный йеланец явно не здесь. В сундуках не нашлось ничего интересного, кроме нескольких отрезов ткани да каких-то потрескавшихся тарелок.

Я – невеликий знаток законов даже собственной страны, не говоря уж об ахиатских, однако прекрасно понимала: дабы в чем-то обвинить обоих схваченных, необходимы улики более веские, чем подозрения какого-то доктора, к тому же женщины. Возможно, слова Сухайла оказалось бы вполне довольно (смотря до какой степени в городе уважали брата шейха), но проверять это на опыте мне не хотелось.

Связанный йеланец на полу встрепенулся и заворочался. Поначалу я решила, что он пытается улизнуть… но выбраться наружу мимо Сухайла и еще трех человек, оставшихся с нами, у него не было ни шанса, да к тому же он ни на пядь не продвинулся к двери. Тем не менее я едва не бросилась хватать его, но вовремя вспомнила о приличиях.

– Сухайл! – резко сказала я.

Оглянувшись, Сухайл перевернул отчаянно извивавшегося йеланца на спину, сунул руку за отворот его халата и, как тот ни сопротивлялся, извлек из-за пазухи пленного небольшой мешочек. Завязки мешочка были ослаблены; из горловины на ладонь Сухайла посыпался какой-то порошок. Сердце мое забилось вдвое быстрее прежнего.

– Вот, – сказала я, подавая ему одну из тарелок.

Бросив в нее мешочек, Сухайл отряхнул ладони и замер, настороженно глядя на собственные пальцы.

– И что же теперь делать?

Не зная точно, что там, в мешочке, об этом я могла только гадать. Конечно, его содержимое не погубило нас с Томом… но в каком количестве яд добавляли в нашу еду? Взяв в руки угол своего головного платка, я уставилась на него так, точно никогда в жизни не видела тканей, моргнула и снова пришла в себя. Нож йеланца так и лежал на полу. Подняв его, я отрезала от платка квадратный лоскут, и Сухайл тщательно вытер им руки.

– Хорошо, что мать еще в детстве отучила меня грызть ногти, – пробормотал он, безуспешно пытаясь улыбнуться.

Вскоре после этого прибыл мировой судья. Я передала ему тарелку с мешочком и порошком, а Сухайл объяснил, что йеланец пытался избавиться от улик. Наших пленников повели в местный острог, но разбирательство на время отложили: ненадолго задержавшись у уличного водяного насоса и вымыв руки, Сухайл настоял на том, что прежде проводит меня назад в Дар аль-Таннанин.

Я чуть не сказала, что не нуждаюсь в сопровождении – в конце концов, пришла же я сюда самостоятельно и вполне могла бы таким же манером вернуться – однако вспомнила разговор с Эндрю в пустыне и вовремя прикусила язык. Компании Сухайла я была только рада – и к черту всех шептунов!

Минуты две-три шли молча. Затем Сухайл резко спросил:

– Вы вправду думали справиться с этими двумя сами?

Во рту пересохло. Чего бы ни отдала я в эту минуту за бокал лимонада!