Тайна лечебницы Отектвуд

Голос доктора Хайза отвлек Кори. Каталка гремела по кафелю. Они были у самой двери. Сейчас Калуум войдет и разоблачит его. Но Калуум не входила. Голоса удалялись. Лоусон приоткрыл маленькую щель и выглянул в коридор. Никого. Но Барбара вернется и Лоусон не должен выдать себя. Савицу уже не помочь. Никому не помочь. Он включил магнитофон и подал импульс в две сотни. Савиц не реагировал. Даже пальцем не шевельнул.

Едва Кори успел закрыть дверь, вернулась доктор Калуум. Незная куда себя деть, Лоусон схватил телефонную трубку и сделал вид, что разговаривает.

– Да. До свидания.

– Кто там? – как ни в чем небывало, спросила Барабара.

– Ошиблись номером. Звонили в приемную Шварца, а попали сюда. Что случилось? Я готовил отчет для учебы, услышал шум. Больной на кого-то напал?

– Крашер едва не повесился. Я вытащила его из петли.

– Крашер? Вот от кого угодно, а от него я не ожидал. – Лоусон дались слова тяжело. Он напряг все тело, лишьбы не бежать в реанимационный зал. Он просил отвлечь Барбару. Но не так. Не такой ценой.

– Он жив. Даже шея цела. – отмахнулась Барбара.

– Нужно позвонить доктору Хамсвиллу. Когда им занимался Фарелл, у него не наблюдалось суицидальных наклонностей. Он был в периоде гипомании.

Барбара закусила губу. Она хотела что-то сказать. Поделиться новостью, которая была раскаленным угольком в кармане и так и жгла. Доктор и женщина боролись внутри Калуум. Женщина побеждала. Интриганка побеждала.

– Сегодня поступил Эндрю Савиц. Он и правда убил того медбрата, или кем он там работал? – спросил Кори.

– Да, – без раздумий соврала Барбара. – У него шизофрения. Он лечился здесь еще до того, как я устроилась сюда работать. Задержка умственного развития. Парень он не плохой, работящий. Но читает до сих по слогам. С письмом трудности. Жаль его. Но что поделать. Генетика.

– Шизофрения – устаревший термин.

– Аффективное расстройство, если тебе от этого легче. Галлюцинации толкнули его на убийство.

– Он не отправится в тюрьму? Его определят сюда?

– Комиссия решит на следующий неделе. Я буду на стороне специализированного лечения, другие врачи меня тоже поддержат.

– Никогда не боялись, что, работая с подобными больными, сами потеряете рассудок?

Барбара выпила и усмехнулась.

– Гастроэнтерологи каждый день едят буррито запивая пивом и колой, пульмонологи выкуривают по две пачки в день. Боюсь ли я сойти с ума? Едва ли.

– Кажется, вы хотели мне сказать что-то важное?

– На ты, Кори. Я не твоя учительница. Оставь это.

Серое как камень лицо Барбары приобрело розовый приятный цвет.

– Когда я только начинала работать, в меня влюбился пациент. Диагноза я уже и не вспомню. Но был буйный. Только со мной разговаривал. Дарил мне оригами.

– И такое случается, – кивнул Кори. Он не совсем понимал, к чему клонит Барбара. – А ты испытывала к нему чувства?

– Мне были приятны знаки внимания. Как и любой женщине. Но потом он стал меня пугать. Ты прав, Кори, такое случается. И не стоит принимать это близко к сердцу. Как говорил Фрейд – не целуй пациента в губы.

– Сам он, своим правилам не слишком придерживался.

– Ты меня понял, Кори.

– Если честно, абсолютно нет.

– Через час можем начать процедуры. Буду ждать в кабинете.

Барбара вернулась к пыткам Савица. А Кори остался стоять и пережёвывать ее метафоры. К чему весь это разговор? Может она пьяная?

Лоусон бесцельно прошелся по коридорам. Обход? Да кому он вообще нужен? Ни больным, ни доктору. Кори остановился возле одиннадцатой палаты. Двери были распахнуты. Через стенку, отгораживающую туалет, были перекинуты брюки от больничной пижамы. Одна гача привязана к трубе, другая отрезана видимо доктором Калуум. Были же сотни других способов. И если бы Алан не позвал доктора. Он так бы и удавился. Вот Хамсвилл то получит от Шварца, за то, что его пациент совершил попытку суицида. Этому Кори радовался в глубине души.

Час пролетел как одна минута. Влажные полы, еще теплое после Савица кресло и мокрые от его пота фиксаторы. Барбара курила в маленькое окошко под потолком, пока Кори усаживался.

– Я думаю, я готов, искренне извиниться за все свои обвинения в адрес врачей отектвуда. Я только сейчас понял, насколько я был глуп и недальновиден.

– Я рада за тебя. – подобная искренность не обрадовала Барбару. Она насторожилась.

– Звонки и жалобы. Мне так стыдно. Ведь если бы все это было правдой, мне бы уже давно заткнули рот. Правда ведь?

– Понятия не имею. – Барбара пожала плечами и подала первый импульс. Все как обычно. Дрожь по телу. Легкое покалывание. Привычная боль. Будто капельки масла со сковороды брызнули на руку.

Голос магнитофона, сколько не старался, уже не мог перекричать голосов в голове Кори. Это как резистентность к антибиотикам.

Песни, что закачала ему сестра на телефон, деревенский смех Эйприл. И конечно «Оставайся в Отектвуде.»

Что угодно, кроме «Все хорошо. Мы не причиняем зла.»

Его организм борется. И он вышел победителем. Легкая ломота в теле, нарушение координации и чувство голода. Он опять забыл поесть.