Тайна лечебницы Отектвуд

Это не излечение и не исключение. Это лишь видимость. Стоило чуть тронуть старые воспоминания и у Анжело начался приступ эпилепсии. Лоусон схватил со стола деревянную лопатку и вставил девушке в зубы. Повернул голову на бок и зафиксировал, чтобы не сломала себе череп. Это скоро закончится. Всем своим весом Кори прижимал женщину к полу. Ребенок ревел все сильнее и сильнее. Приступ оказался продолжительным. Кори поднял глаза на часы. Почти семь. Где бы не работал мистер Гудман, он скоро вернется. И в лучшем случае он вызовет полицию. Но на лучшее Кори не надеялся. Он вытер руки от слюны и пены о халат девушки. Цыкнул на ребенка и вышел, захлопнув дверь.

Да он не помог, но разве это его вина? Они сами не помогали себе столько лет, а теперь виноват Лоусон? Они молчали, делали вид, что ничего не было и медленно сходили с ума. Одни не выдержали, другие прячутся за мутной дозой в шприце, другие на дне бутылки, третьи за наигранной семейной идиллией, продолжая плодить новых душевнобольных.

Кори смял список в руке и выбросил в мусорный бак. Копаться в прошлом бесполезно. В настоящем не разгрести. Куда там.

Четыре пропущенных от Эйприл и сообщение, чтобы он ответил по-хорошему, иначе будет иметь дело с ее отцом.

Позвонить Рейчел? Что бы прочитала ему лекцию о безопасном сексе? Ночевать в мотеле? Возле него две полицейских машины. Наверное, берут очередного барыгу. И слышать вновь: «Студент, тебе не недоело влипать?», не очень-то и хотелось. Только в одном месте было спокойно и безопасно. В лесу. За знаком «осторожно, дикие звери.» и «не будь свиньей, убери мусор за собой.» Доехать до коряги. Пятьдесят шагов прямо, семьдесят налево. И до конца. Пока не перестанет ловить связь. Пока не покажется, что заблудился и никогда не выйдешь из чащи.

Лоусон заправил двигатель. В маленькой комнатушке резко запахло бензином. Все учебники сгорели. Заняться было нечем. Кори достал чистую тетрадку, в которой собирался заново писать отчет по практике и вывел дату на полях и принялся писать историю, что рассказал ему Честити. Честити умер. Как и все остальные пациенты. Не все умерли фактически. В петле, со стволом во рту, в луже рвоты с частичками таблеток или в ванне с тостером. Некоторые умерли внутри. Они продолжали потреблять, есть, срать, смотреть телевизор, напиваться, выкуривать по пачке в день. Но все, что было в них живого убил отектвуд. Человека, личность, и все ее проявления. Теперь они просто болезненные, запуганные, замкнутые мешки с мясом.

В конце повествования, Кори вывел три даты: «1819» «1919» «2019». Отложил ручку. Посмотрел в сторону канистр с бензином и калиевой селитры. Отектвуд нужно уничтожить. Это единственный выход. Можно, конечно, написать отказ и уехать в Нью-Йорк. Записаться к психологу, посетить пару тренингов, а потом жить как раньше. Закончить школу, устроиться на работу в местную больницу. Набрать пару лишних кило, уволиться, открыть свой кабинет, сделать лазерную операцию на глазах, гулять с сестрой, ездить в Пенсильванию к бабушке с дедушкой, жениться, выйти на пенсию, отправиться в дешевый тур по Европе, откладывать на черный день, на бархатную обивку гроба. Но на двух лекциях по психологии говорили, что нельзя бежать от проблем. Нельзя отрубать им головы, на месте которых будут отрастать новые. Нужно решить их. Раз и навсегда. Нельзя помочь людям, если не помог себе. А Кори себе не помог. Только создал вагон новых проблем и маленькую тележку невротических расстройств.

«Я спал двадцать пять лет и видел потрясающий сон. Где врачи лечат людей, где судьи выносят справедливые приговоры, где полицейские охраняют покой простых граждан. Где люди пьют потому, что им весело, а не потому, что не смогут уснуть не нажравшись. Я видел волшебный сон, где белый халат – гордость и честь. Где я буду уважаемым человеком, а не пустым местом, линчевателем и проблемой. Я хотел спасать людей, но люди не хотят спасаться. Они бьют по руке помощи. Стреляют в нее, режут ее, рвут ее на части. Я спал и видел, что люди хотят правды, любви и счастья. А когда проснулся, увидел, что они хотят лишь врать и причинять друг другу боль. Им нравится страдать. И они будут страдать.

Мне кажется, двадцать пять лет назад я уснул, а сейчас проснулся кто-то другой.»

Кори поставил точку. Буквы вышли ужасно кривыми из-под левой руки. Но разобрать написанное можно было. Закрыл тетрадь и убрал в стол. Найдет ли ее кто-нибудь? Проснется ли он после прочтения?

Подбородок уже клевал грудь. Очки упали на колени.