Тайна леди Одли

— Да, — с горечью ответила госпожа, — он заставил тебя прийти, и будет заставлять тебя всякий раз, когда ни пожелает, и когда ни захочет получить деньги для удовлетворения своих низких пороков, и вы оба будете моими иждивенцами, пока я жива или пока у меня будут деньги; но я думаю, что когда мой кошелек опустеет, а кредит будет исчерпан, вы со своим мужем продадите меня тому, кто даст цену побольше. Знаешь ли ты, Феба Маркс, что моя шкатулка с драгоценностями наполовину опустела, чтобы удовлетворить ваши требования? Ты знаешь, что мои деньги на булавки, которые я считала роскошным содержанием при подписании брачного контракта, когда я была бедной гувернанткой мистера Доусона, — что эти деньги кончились уже через полгода? Что мне сделать, чтобы утолить ваши аппетиты? Продать шкафчик Марии-Антуанетты или фарфор мадам Помпадур, часы из золоченой бронзы или обитые гобеленом стулья и оттоманки? Чем мне удовлетворить вас в следующий раз?

— О, госпожа, госпожа, — жалобно заплакала Феба, — не будьте так жестоки со мной, вы же знаете, это не я вымогаю у вас деньги.

— Я ничего не знаю, — воскликнула леди Одли, — за исключением того, что я самая несчастная из всех женщин. Дай мне подумать, — повелительным жестом она заставила умолкнуть Фебу. — Придержи язык и дай мне обдумать это дело, если смогу.

Она приложила руки ко лбу, сжав его своими тонкими пальчиками, как будто хотела управлять своим разумом с помощью этого судорожного движения.

— Роберт Одли с твоим мужем, — медленно промолвила она, больше разговаривая сама с собой, чем со своей собеседницей. — Эти два человека вместе, и в доме судебный пристав, а твой грубый муж уже наверняка пьян в стельку и еще больше упрям и жесток. Если я откажусь заплатить эти деньги, его свирепость увеличится в сотню раз. Бесполезно обсуждать это. Деньги должны быть уплачены.

— Но если вы заплатите, госпожа, — сказала Феба, — я надеюсь, вы внушите Люку, что делаете это в последней раз, пока он остается в этом доме.

— Почему? — спросила госпожа, уронив руки на колени и вопросительно глядя на миссис Маркс.

— Потому что я хочу, чтобы Люк оставил «Касл».

— Почему ты этого хочешь?

— О, по многим причинам, госпожа, — ответила Феба. — Он не подходит для того, чтобы быть хозяином таверны. Я не знала этого, когда выходила замуж, иначе возражала бы и попыталась убедить его заняться фермерством. Хотя вряд ли бы он оставил эту затею, он упрям, как бык, вы же знаете, госпожа. Но он не годится для этого дела. Почти каждый день, как стемнеет, он пьян, а когда он напьется, то становится буйным, не знает, что творит. Мы уже два или три раза были на волосок от гибели.

— На волосок от гибели! — повторила леди Одли. — Что ты говоришь!

— Мы едва не сгорели заживо из-за его беспечности.

— Сгорели из-за его беспечности! Как это произошло? — спросила госпожа довольно равнодушным тоном. Она была слишком эгоистична и погружена в собственные заботы, чтобы интересоваться опасностью, грозившей ее бывшей служанке.

— Вы знаете, что «Касл» — очень старое необычное здание, госпожа, полуразвалившееся дерево, гнилые балки и все такое. Страховая компания Челмсфорда отказалась застраховать его, они сказали, что если оно однажды загорится в ветреную ночь, то вспыхнет, как спичка, и ничто не спасет его. Люк знает это, и владелец часто предупреждал его, потому что он живет рядом и строго присматривает за всем, что делает муж, но когда Люк напивается, он ничего не помнит, и только неделю назад он оставил горящую свечу в одном из надворных строений, и пламя добралось уже до балок крыши; если бы я не обнаружила это, осматривая все на ночь, мы бы сгорели в своих постелях. И это уже в третий раз за последние полгода, так что не удивляйтесь, что я так напугана, госпожа.

Но госпожа не удивлялась, она вообще об этом не думала. Она едва слушала, какое ей было дело до опасностей и тревог, поджидающих эту женщину низкого происхождения? Разве не было у нее своих неприятностей, своих трудностей, захвативших все ее мысли?

Она ничего не сказала в ответ на излияния бедной Фебы, едва ли понимая то, что она говорила, пока немного спустя значение некоторых слов не дошло до ее сознания.

— Сгорели в своих постелях, — промолвила наконец госпожа. — Было бы совсем неплохо, если бы твой драгоценный супруг сгорел сегодня вечером.

Яркая картина вспыхнула перед ней, когда она произносила эти слова. Видение этого непрочного деревянного строения, гостиницы «Касл», превратившейся в бесформенную кучу балок и штукатурки, извергающей клубы пламени из своей черной пасти и выплевывающей огненные искры в холодную темную ночь.

Она устало вздохнула, когда видение исчезло, ей не станет лучше, если этот враг умолкнет навеки. У нее был другой, более опасный противник, от которого ничем не откупиться, даже будь она богатой, как императрица.

— Я дам тебе денег, чтобы избавиться от пристава, — сказала госпожа, помолчав. — Я должна отдать тебе последний золотой из моего кошелька, но что из этого? Ты знаешь так же хорошо, как и я, что я не смею отказать тебе.