Тайна леди Одли

Каков бы ни был пожар, чей отсвет пламенел накануне в черном небе, вести о нем еще не достигли Одли-Корт. День был такой сырой и ветреный, что даже самый заядлый сплетник не решится выйти в такую погоду. День был не рыночный, на дороге между Брентвудом и Челмсфордом почти не было повозок, поэтому известия о пожаре, вспыхнувшем глубокой ночью, еще не достигли деревни Одли, а оттуда и Корта.

Служанка с розовыми лентами подошла к двери прихожей, чтобы позвать хозяйку на ланч, но леди Одли только немного приоткрыла дверь и сказала, что не желает обедать.

— У меня ужасно болит голова, Мартина, — пожаловалась она. — Я пойду прилягу до обеда. Можешь прийти в пять, чтобы помочь мне переодеться.

Леди Одли сказала так с намерением одеться в четыре и обойтись, таким образом, без услуг служанки. Среди всех шпионов служанка госпожи имеет самые большие преимущества. Именно она омыла глаза леди Терезы одеколоном после ссоры ее милости с полковником, именно она подавала нюхательные соли мисс Фанни, когда граф Бейдесерт оскорбил ее. У нее есть сотня способов раскрыть секреты своей хозяйки. Уже по тому, как раздражается ее хозяйка от самого мягкого прикосновения расчески, она знает, какие тайные пытки терзают ей грудь. Хорошо воспитанная служанка знает, как истолковать самые непонятные симптомы душевных недугов, беспокоящих ее хозяйку; она знает, когда кожа цвета слоновой кости покупается за деньги, а жемчужные зубы — всего лишь вещество из-за границы, установленное дантистом; когда блестящие косы — скорее реликвия мертвых, чем собственность живых, ей также известны и другие, более священные секреты, чем эти. Она знает, когда милая улыбка более фальшива, чем эмаль мадам Левисон, когда слова, слетающие из-за этих жемчужных подделок, более притворны, чем губы, помогающие издавать их. Когда прекрасная фея бальной залы возвращается в свою гардеробную после ночного шумного веселья, сбрасывает свой просторный бурнус и откидывает в сторону увядший букет, роняет маску, и словно еще одна Золушка теряет хрустальную туфельку, по сиянию которой ее узнавали, и опять надевает свои лохмотья, — служанка госпожи всегда рядом и видит эти превращения. Камердинер, получающий жалованье от предсказателя Каразина, должно быть, видел иногда своего господина без маски и смеялся в рукав над глупостью поклонников этого урода.

Леди Одли не делала служанку поверенной своих секретов и в этот день, а также во все последующие желала остаться одна.

Она все-таки прилегла, скорее устало бросилась на роскошный диван в своей гардеробной, и, зарывшись лицом в подушки, попыталась уснуть. Уснуть! Она почти забыла, что такое сон; казалось, прошло так много времени, с тех пор как она спала в последний раз. Возможно, около сорока восьми часов, но как давно! Ее усталость предыдущей ночью, неестественное возбуждение вконец изнурили ее. Она все-таки уснула, провалилась в тяжелое забытье, похожее на оцепенение. Прежде чем лечь, она приняла несколько капель опиума.

Часы на каминной полке показывали без четверти четыре, когда она внезапно проснулась и вскочила с каплями холодного пота на лбу. Ей снилось, что все домочадцы столпились у ее дверей и шумно кричали о пожаре, случившемся ночью.

В комнате царило безмолвие, лишь ветви плюща бились об оконное стекло; время от времени было слышно, как падали кусочки золы и раздавалось тиканье часов.

«Наверное, мне всегда будут сниться подобные сны, — подумала госпожа, — пока их ужас не убьет меня!»

Дождь прекратился, и в окна засияло холодное весеннее солнце. Леди Одли быстро, но тщательно оделась. Я не могу сказать, что даже в момент сильного горя она все еще сохраняла гордость в своей красоте. Это было не так; она смотрела на этот природный дар как на оружие и чувствовала, что теперь вдвойне нуждается в нем. Люси оделась в самые прекрасные шелка, просторную одежду, отливающую серебром, словно сотканную из лунных лучей. Она распустила волосы, и они опустились пушистым сияющим золотым дождем на ее плечи, и, накинув на плечи белый плащ, спустилась по лестнице в вестибюль.

Она открыла дверь библиотеки и заглянула внутрь. Сэр Майкл Одли спал в кресле. Когда госпожа мягко закрывала дверь, из своей комнаты спустилась Алисия. Башенная дверца была открыта, на мокрой траве лужайки сияло солнце. Гравийные дорожки почти высохли, поскольку дождь прекратился почти два часа назад.

— Ты не прогуляешься со мной? — спросила леди Одли, когда ее падчерица подошла поближе. Вооруженный нейтралитет между двумя женщинами допускал такую любезность.

— Да, госпожа, — довольно равнодушно ответила Алисия. — Я все утро прозевала над этим глупым романом, и свежий воздух пойдет мне на пользу.

Помоги Бог тому писателю, чей роман столь внимательно читала мисс Одли, если у него не было лучшего критика, чем эта юная леди. Она перелистывала страницу за страницей, не сознавая, что читает; она дюжину раз отбрасывала его в сторону, чтобы подойти к окну и посмотреть, — не идет ли гость, которого она так ждала.