Тайна леди Одли

Его голос смягчился, и на мгновение он потерял самообладание, но неимоверным усилием воли он пришел в себя и продолжал:

— Никто не погиб прошлой ночью. Я спал чутко, госпожа, поскольку был обеспокоен, и уже долгое время, теми несчастьями, которые нависли над этим домом. Именно я обнаружил огонь вовремя, поднял тревогу и спас служанку и бедного пьяницу, который все же получил сильные ожоги и лежит сейчас в опасном состоянии в доме своей матери… От него и его жены узнал я, кто наведался в таверну «Касл» глубокой ночью. Женщина почти обезумела, увидев меня, и рассказала мне подробности прошлой ночи. Бог знает, какие еще ваши секреты хранит она, госпожа, или как легко их можно выпытать у нее, если бы я нуждался в ее помощи, но мне это не нужно. Мой путь лежит прямо. Я поклялся предать суду убийцу Джорджа Толбойса, и я сдержу свою клятву. Я утверждаю, что не без вашей помощи встретил мой друг свою смерть. Если я и задавал себе иногда вопрос, не являюсь ли я жертвой ужасного заблуждения, и не является ли это более вероятным, чем способность юной и красивой леди на такое гнусное и коварное убийство, то все это давно в прошлом. После ужаса прошлой ночи меня не удивит ни одно преступление, какое вы могли бы совершить. Отныне вы не женщина для меня, не виновная женщина, способная даже в худшем своем злодействе страдать и раскаиваться в глубине души; отныне я вижу в вас лишь дьявольское воплощение злого начала. Но вы не будете более отравлять это место своим присутствием. Если вы не признаетесь, кто вы, в присутствии человека, которого так долго обманывали, и не примете от нас ту милость, какую мы сможем вам оказать, то я соберу свидетелей, которые вас опознают, и с риском навлечь позор на тех, кого я люблю, вы все же понесете наказание за свои преступления.

Женщина вдруг поднялась с колен и встала перед ним во весь рост, прямая и решительная, — волосы откинуты назад, глаза блестят.

— Приведите сюда сэра Майкла! — закричала она. — Приведите его сюда, и я признаюсь во всем — во всем! Видит бог, я долго боролась против вас, и достаточно терпеливо, но вы победили, мистер Роберт Одли. Это большая победа, не так ли? Замечательная победа! Ваш холодный, расчетливый, блестящий ум послужил благородной цели. Вы победили безумную женщину!

— Безумную женщину! — вскричал мистер Одли.

— Да. Когда вы говорите, что я убила Джорджа Толбойса, — это правда. Когда вы говорите, что я убила его коварно и гнусно, вы лжете. Я убила его, потому что безумна!

Потому что мой рассудок зашел за узкую грань, отделяющую здравомыслие от сумасшествия, потому что когда Джордж Толбойс довел меня до бешенства, так же, как и вы, упрекал меня и угрожал мне, мой рассудок, и так всегда неустойчивый, полностью потерял равновесие и я сошла с ума! Приведите сэра Майкла. Пусть он все узнает, пусть услышит тайну моей жизни!

Роберт Одли вышел, чтобы найти своего дядю. Он пошел искать этого благородного джентльмена с бог знает какой мукой в сердце, так как знал, что собирается разрушить мечту всей жизни дяди, а ему было ведомо, как горько расставаться с мечтами, ведь они никогда не были реальностью, за которую мы по ошибке принимаем их. Но он был озадачен последними словами госпожи — «тайна моей жизни». Он вспомнил те строчки из письма Элен Толбойс накануне ее побега из Уайлденси, так удивившие его. Он хорошо помнил те трогательные слова: «Вы должны простить меня, так как знаете, почему я такая. Вы знаете тайну

моей жизни».

Роберт встретил сэра Майкла в зале. Он не стал пытаться как-то подготовить баронета к тем ужасным разоблачениям, ожидавшим его. Он лишь провел его в библиотеку, освещенную огнем камина, и только там обратился к нему:

— Леди Одли хочет сделать признание вам, сэр… признание, которое вас жестоко удивит и причинит горькое страдание. Но вам необходимо его услышать для сохранения вашей чести и будущего покоя. Мне очень жаль, но она обманывала вас, и притом самым бесчестным образом; но будет правильно, если вы услышите из ее собственных уст оправдание своему позору. Да смягчит Господь для вас этот удар, — вдруг, не сдержавшись, разрыдался молодой человек, — а я не в состоянии!

Сэр Майкл поднял руку, как будто хотел заставить замолчать своего племянника, но эта властная рука безвольно упала. Суровый и недвижимый, он застыл в центре комнаты.

— Люси! — вскричал он с такой мукой в голосе, что она ударила по натянутым нервам тех, кто услышал его, как крик раненого животного. — Люси! Скажи мне, что этот человек сошел с ума! Скажи мне, любовь моя, иначе я убью его!

Он с такой яростью повернулся к Роберту, как будто хотел стереть с лица земли обвинителя своей жены поднятой рукой.

Но госпожа упала на колени у его ног, став между баронетом и его племянником, который облокотился о кресло и прикрыл лицо рукой.