Тайна леди Одли

— Мы поженились, — продолжала госпожа, — и я любила его и была счастлива, пока были деньги и мы жили в Европе, роскошно путешествуя и останавливаясь в лучших отелях. Но когда мы вернулись в Уайлденси и стали жить с отцом, и деньги кончились, Джордж стал мрачным, думал только о своих заботах и явно пренебрегал мною, я стала очень несчастна; казалось, что прекрасное замужество дало мне только двенадцать месяцев развлечений и расточительства. Я умоляла Джорджа обратиться к отцу, но он отказался. Я убеждала его найти работу, но ему не удалось. Родился ребенок, и для меня возникла та же опасность, что и для моей матери. Но я избежала ее, возможно, я стала более раздражительной после своего выздоровления, менее способной бороться в этом суровом мире и более склонной к жалобам на бедность. Однажды я начала жаловаться, громко и с горечью. Я укоряла Джорджа Толбойса за то, что он довел беспомощную девушку, вступившую с ним в брачный союз, до нищеты и страданий; он разозлился и выбежал из дома. Проснувшись на следующее утро, я обнаружила письмо на столике, в котором говорилось, что он уезжает на другой край света искать удачи и не вернется до тех пор, пока не станет богатым.

Я расценила это как бегство и глубоко возмущалась; я возненавидела человека, оставившего мне в защитники лишь старого пьяницу отца и ребенка. Мне приходилось зарабатывать на жизнь тяжелым трудом, и каждый его час — а какой труд может быть более изнурителен, чем тоскливое рабство гувернантки? — каждый его час казался мне отдельным злом, причиненным Джорджем Толбойсом. Его отец был богат, сестра жила в роскоши и уважении, а я, его жена и мать его сына, была рабыней, которой навеки суждены нищета и безвестность. Окружающие жалели меня, а я ненавидела их за эту жалость, я не любила ребенка, он был для меня обузой. Наследственная болезнь ни разу не проявила себя, но к этому времени я стала подвержена приступам ярости и отчаяния. В это время, я думаю, мой рассудок потерял равновесие, и в первый раз я перешагнула невидимую черту, отделяющую рассудок от безумия. Я видела ужас и тревогу в устремленных на меня глазах отца. Он успокаивал меня, как утешают лишь детей и сумасшедших, и меня раздражали его жалкие попытки, я презирала даже его терпимость.

Пришло время, и эти вспышки отчаяния вылились в определенную цель. Я решила убежать из этого несчастного дома, который поддерживало мое рабство. Я решила покинуть отца, больше боявшегося меня, чем любившего. Я решила уехать в Лондон и затеряться в этом огромном человеческом муравейнике.

Я заметила объявление в «Таймс» и представилась миссис Винсент, давшей это объявление, под вымышленным именем. Она приняла меня, не задавая никаких вопросов о моих родных. Вам известно остальное. Я приехала сюда, и вы сделали мне предложение, приняв которое я сразу же поднялась бы в сферы, куда звало мое честолюбие еще с тех пор, как я была школьницей и в первый раз услышала, что хорошенькая.

Прошло три года, и мой муж не подавал никаких признаков жизни; так как я была уверена, что если бы он вернулся в Англию, он бы разыскал меня под любым именем и где угодно. Я слишком хорошо знала его энергичность.

Я сказала себе: «У меня есть право думать, что он умер или хочет, чтобы я поверила в это, дабы его тень не стояла между мной и благосостоянием». И я стала вашей супругой, сэр Майкл, твердо решив быть вам хорошей женой. Обычные искушения, подстерегающие и губящие некоторых женщин, были не страшны мне. Я была бы вам верной и преданной женой, хотя меня окружали легионы соблазнителей. Безумная глупость, которую свет называет любовью, не тревожила меня: здесь, по крайней мере, встречались крайности, порок бессердечия превращался в достоинство постоянства.

Я была так счастлива, оказавшись в новом великолепном положении, и была очень благодарна человеку, чья рука возвысила меня. В солнечном сиянии своего счастья впервые за всю свою жизнь я испытала сочувствие к несчастьям других людей. Я сама была бедна, — теперь богата и могла позволить себе пожалеть и помочь бедным соседям. Мне доставляла удовольствие благотворительность. Я выяснила адрес отца и анонимно посылала ему крупные суммы денег, так как не хотела, чтобы он узнал обо мне. Я вполне пользовалась той щедростью, что вы проявляли ко мне, и со всеми делилась своим счастьем. Меня любили и восхищались мною, и думаю, что я на всю жизнь осталась бы порядочной женщиной, если бы не судьба.

Полагаю, что в это время к моему рассудку вернулось былое равновесие. Я внимательно следила за собой, уехав из Уайлденси, и контролировала себя. Часто мне бывало любопытно, сидя в тесном семейном кружке врача: догадывался ли мистер Доусон о моем тайном наследственном недуге?

Судьба не дозволила мне остаться хорошей. Ей было угодно, чтобы несчастье стало моим уделом. Не прошло и месяца после моего замужества, как я прочитала в одной из газет Эссекса о возвращении некоего мистера Толбойса, удачливого золотоискателя из Австралии. Корабль прибыл как раз тогда, когда я читала заметку. Что мне оставалось делать?