Тайна леди Одли

– Спустя неделю, после того, как исчез мой друг, – продолжал Роберт, – я послал объявления в газеты Сиднея и Мельбурна, обращаясь к нему с просьбой, если он находится в каком-либо из этих городов, написать мне о своем местопребывании; я также обратился ко всем, кто встречал его в колониях или в плавании, с просьбой предоставить мне о нем любую информацию. Джордж Толбойс покинул Эссекс или исчез из Эссекса седьмого сентября прошлого года. До конца этого месяца я буду ждать ответа на свое объявление. Сегодня уже двадцать седьмое – срок приближается.

– А если вы не получите ответа? – поинтересовалась леди Одли.

– Если я не получу ответа, то буду думать, что мои опасения не были беспочвенны, и я начну действовать.

– Что вы под этим подразумеваете?

– О, леди Одли, вы мне напоминаете, сколь беспомощен я в этом деле. От моего друга могли избавиться в этой самой гостинице, ударив ножом в спину у этого очага, где я сейчас стою, и я мог бы оставаться здесь хоть год, так и не узнав ничего о его судьбе, как если бы я вообще не заходил сюда. Что мы знаем о тайнах, которые обитают в домах, куда ступает наша нога? Если бы завтра мне пришлось войти в тот простой плебейский дом из восьми комнат, где Мария Мэннинг и ее муж зверски убили своего гостя, у меня не было бы ощущения того прошлого ужаса. Грязные дела творились под самыми гостеприимными крышами, страшные преступления совершались среди красивейших мест, не оставив никаких следов. Я не верю в мандрагору или в пятна крови, которые не может стереть никакое время. Я скорее верю в то, что мы можем находиться в атмосфере преступления, не сознавая этого, и при этом легко дышать. Я верю в то, что мы запросто можем смотреть в улыбающееся лицо убийцы и восхищаться его безмятежной красотой.

Госпожа посмеялась над откровениями Роберта.

– У вас, кажется, склонность к рассуждениям о всяких ужасах, – насмешливо съязвила она. – Вам следовало быть полицейским детективом.

– Иногда я думаю, что из меня получился бы неплохой детектив.

– Почему?

– Потому что я терпелив.

– Но возвратимся к мистеру Джорджу Толбойсу, о котором мы позабыли, заслушавшись вашими речами. Что, если вы не получите ответа на свои объявления?

– Тогда подтвердится вывод о том, что мой друг мертв.

– И тогда?

– Я тщательно исследую то, что он оставил в моей квартире.

– И что же это? Я полагаю, сюртуки, жилеты, ботинки, трубки, – засмеялась леди Одли.

– Нет, письма – от его друзей, его старых школьных товарищей, его отца, его товарищей-офицеров.

– Да?

– Также письма от его жены.

Несколько мгновений госпожа хранила молчание, задумчиво глядя на огонь.

– Приходилось ли вам видеть письма, написанные его покойной женой? – спросила она вскоре.

– Никогда. Бедняжка! Вряд ли ее письма прольют свет на судьбу моего друга. Я думаю, это обычные женские каракули. Очень немногие имеют такой очаровательный и необычный почерк как у вас, леди Одли.

– А, так вам знакома моя рука.

– Да, я хорошо знаю ваш почерк.

Госпожа еще раз погрела руки, и взяв в руки свою огромных размеров муфту, которую она отложила в сторону на стул, собралась уходить.

– Вы отказались принять мои извинения, мистер Одли, – промолвила она, – но я полагаю, вы уверены в моих чувствах по отношению к вам.

– Совершенно уверен, леди Одли.

– В таком случае до свидания, и разрешите посоветовать вам не задерживаться долго в этом сыром месте, где сквозит изо всех щелей, чтобы не возвратиться на Фигтри-Корт с ревматизмом.

– Я возвращусь в город завтра утром, чтобы посмотреть письма.

– Тогда еще раз до свидания.

Она протянула ему руку. Она была такая тонкая и слабая, что казалось, одним небольшим усилием он мог сломать ее, если бы решил быть безжалостным.

Он проводил ее до экипажа и смотрел ему вслед: он поехал не к Одли, а в направлении Брентвуда, что был в шести милях от Маунт-Стэннинга.

Полтора часа спустя, когда Роберт стоял у дверей таверны и курил, наблюдая, как покрываются снегом окрестные поля, экипаж вернулся, на этот раз без пассажирки.

– Вы отвезли леди Одли обратно в Корт? – спросил он кучера, который решил выпить кружку горячего эля.

– Нет, сэр. Я только что со станции в Брентвуде. Госпожа отправилась в Лондон поездом двенадцать сорок.

– В город?

– Да, сэр.

– Госпожа уехала в Лондон! – размышлял вслух Роберт, возвращаясь в маленькую гостиную. – Тогда я последую за ней следующим поездом, и если я не ошибаюсь, то знаю, где найду ее.

Он упаковал свой чемодан, заплатил по счету, который аккуратно выписала Феба Маркс, надел на собак ошейники и прицепил их к одному поводку, и сел в тряскую пролетку, что держали в таверне «Касл» для удобства жителей Маунт-Стэннинга. Он успел на экспресс, который уходил из Брентвуда в три часа, с удобством устроился в уголке пустого купе первого класса, укрылся огромными пледами и закурил сигару, спокойно пренебрегая запретом. «Компания может принимать сколько угодно правил и запретов, – пробормотал он, – но пока у меня есть хоть полкроны, чтобы заплатить служащему, я воспользуюсь свободой и буду наслаждаться своей манильской сигарой».