Тайна леди Одли

Роберт Одли написал в ответ на это несколько негодующих строк, ставя в известность мистера Толбойса, что его сын едва ли стал бы прятаться с такой далеко идущей целью, как покушение на карман своих родственников, так как в момент своего исчезновения он положил в банк двадцать тысяч фунтов. Отправив это письмо, Роберт оставил всякую мысль дождаться помощи от человека, который должен более всех быть заинтересован в судьбе Джорджа, но теперь, когда он с каждым днем все ближе продвигался к развязке, черным пятном лежавшей перед ним, его мысли возвращались к этому бездушному мистеру Харкоту Толбойсу.

– Я как можно быстрее поеду в Дорсетшир после того, как закончу все дела в Саутгемптоне, – говорил он, – и повидаю этого человека. Если уж и он допустит, чтобы судьба его сына осталась темной и мрачной тайной для всех, кто его знал; если он сможет, дожить до конца своих дней, оставаясь в неведении, какой смертью умер его несчастный сын, – тогда зачем мне пытаться распутать этот запутанный клубок, разгадывать страшную загадку и пытаться сложить воедино разрозненные кусочки мозаики, которые, собравшись вместе, могут образовать чудовищную картину? Я поеду к нему и изложу мои ужасные подозрения. Пусть он и решает, что мне делать.

Роберт Одли отправился первым экспрессом в Саутгемптон. Снег лежал толстым белым покровом на полях, через которые он проезжал, и молодой адвокат укутался в такое множество шерстяных шарфов и дорожных пледов, что казался ходячим шерстяным снопом, а не живым человеком ученой профессии. Он мрачно смотрел в окно, запотевшее от дыхания его самого и пожилого офицера, который был его единственным попутчиком, и видел, как проносятся мимо леса и поля, призрачные в белом саване снега. Он плотнее укутался в широкие складки своего пледа, поеживаясь, и роптал на свой жребий, который гнал его в путешествие в этот ненастный зимний день.

«Кто бы мог подумать, что я так полюблю этого парня, – думал он, – и буду так скучать по нему? У меня есть небольшое состояние, дающее мне три процента годовых, я – предполагаемый наследник дядюшкиного титула, и я знаю, что некая юная милая девица сделает все на свете, как мне кажется, ради моего счастья; но я бы добровольно от всего отказался и согласился остаться без единого пенни, лишь бы эта тайна благополучно разъяснилась и Джордж Толбойс был рядом со мной».

Он приехал в Саутгемптон между 11 и 12 часами, перешел через платформу, и сквозь снег, летевший ему в лицо, направился в нижнюю часть города к пристани. Часы на церкви Святого Михаила пробили двенадцать, когда он пересек старую площадь, на которой возвышалось это строение, и дальше, по узким улочкам его путь пролегал к морю.

Мистер Мэлдон обосновался на одной из безрадостных улиц, которые спекулянты-застройщики любят пристраивать за счет какого-нибудь клочка пустоши к окраине солидного города. Бриксам Тирейс был, возможно, одним из самых мрачных кварталов, когда-либо построенных из кирпича и известки с тех пор, как самый первый каменщик уложил свой мастерок штукатурки и самый первый архитектор начертил план. Застройщик, спекулировавший на этих десяти домах из восьми комнат, которые скорее походили на тюрьму, повесился, прежде чем дома были подведены под крышу. Человек, скупивший эти могильники с пустыми глазницами окон, обанкротился, когда обойщики еще не закончили свою работу на Бриксам Тирейс, успев, таким образом, лишь побелить потолки и одновременно обелить себя.

Всяческие напасти и неплатежи крепко прицепились к злополучным жилищам. Судебный пристав и маклер были так же хорошо известны местной детворе, как мясник и булочник. Платежеспособных жильцов будил в полночные часы шум призрачных мебельных фургонов, которые тайком уползали в безлунную ночь. Неплатежеспособные обитатели, сидя в своих восьмикомнатных твердынях, не таясь, игнорировали сборщика налога на воду и неделями существовали без каких бы то ни было видимых средств обеспечения этой необходимой жидкостью.

Зайдя со стороны моря в этот район, где царила нищета, Роберт с содроганием огляделся. Из одного дома выносили покойника – маленького ребенка, и Роберт с ужасом подумал, что если бы в маленьком гробике лежал сын Джорджа, он был бы в какой-то мере ответственен за смерть мальчика.

«Бедный ребенок не проведет еще одну ночь в этой лачуге, – подумал он, стуча в дверь мистера Мэлдона. – Он – единственное, что осталось от моего пропавшего друга, и теперь я должен обеспечить его безопасность».