Тайна леди Одли

Неряшливая девчонка-прислуга открыла дверь и подозрительно уставилась на мистера Одли, спрашивая довольно гнусавым голосом, что ему угодно. Дверь в маленькую гостиную была открыта, и Роберт слышал стук ножей и вилок и детский веселый голосок маленького Джорджа. Он сказал прислуге, что приехал из Лондона и хотел бы увидеть мистера Толбойса и что он сам о себе доложит; и без дальнейших церемоний, пройдя мимо нее, он открыл дверь в гостиную. Девчонка ошеломленно следила за ним взглядом и вдруг, пораженная какой-то неожиданной мыслью, сбросила через голову передник и выскочила на улицу. Она бросилась прямо через пустырь, нырнула в узкую аллею и не перевела дыхания до тех пор, пока не очутилась на пороге одной таверны под названием «Карета и лошадки», которую облюбовал мистер Мэлдон. Верный вассал лейтенанта приняла Роберта Одли за нового сборщика злосчастных налогов, отвергнув то, что он сказал о себе, как хитроумную уловку, предназначенную для разорения местных банкротов, – и поспешила, чтобы вовремя предупредить своего господина о приближении неприятеля.

Войдя в гостиную, Роберт был удивлен, увидев маленького Джорджа сидящим напротив женщины, которая отдавала должное убогой трапезе, накрытой на грязной скатерти, запивая ее пивом. Женщина поднялась, когда вошел Роберт, и неуклюже присела перед ним. Она выглядела лет на пятьдесят и была одета в потрепанную траурную одежду. У нее было бледное вялое лицо, и две гладкие пряди волос, видневшиеся из-под чепчика, были того тусклого льняного оттенка, который обычно сопутствует румяным щекам и белесым ресницам. В свое время она, возможно, была деревенской красавицей, но ее относительно правильным чертам было присуще низкое выражение, и они казались искаженными, слишком маленькими для ее лица. Этот недостаток был особенно заметен в очертаниях рта, который явно не подходил для ее зубов. Она улыбнулась, присев перед Робертом, и ее улыбка обнажила почти все огромные лошадиные зубы, отнюдь не украшавшие ее внешность.

– Мистера Мэлдона нет дома, сэр, – произнесла она весьма противным голосом, в котором не было и намека на учтивость, – но если вы насчет платы за воду, он просил меня передать, что…

Ее перебил маленький Джордж Толбойс, который слез со своего высокого стула, на который его усадили, и подбежал к Роберту Одли.

– Я вас знаю, – пролепетал он, – вы приезжали в Вентнор с большим джентльменом, и сюда однажды приезжали и дали мне денег, а я отдал их деду, чтобы он сохранил.

Роберт Одли взял мальчика на руки и отнес его к маленькому столику у окна.

– Встань здесь, Джорджи, – сказал он, – я хочу хорошенько рассмотреть тебя.

Он повернул лицо мальчика к свету и обеими руками убрал со лба его темные кудри.

– С каждым днем ты все больше похож на отца, Джорджи; ты становиться совсем взрослым, – прибавил он. – Тебе хотелось бы пойти в школу?

– О да, очень хочу, – с живостью ответил мальчик. – Однажды я ходил в школу к мисс Пекине – знаете, это дневная школа, на соседней улице, за углом, но я заболел корью, и дед больше не пускал меня, он боялся, что я опять заболею; дедушка не разрешает мне играть с ребятами на улице, потому что они грубые, он сказал, что они мерзкие мальчишки, но я не должен так говорить, это неприлично. Он говорит черт и дьявол, и ему можно, потому что он старый. Я тоже буду говорить черт и дьявол, когда стану старый, и я хочу пойти в школу, прямо сегодня, миссис Плоусон приготовит мой сюртучок, не так ли, миссис Плоусон?

– Конечно, мистер Джорджи, если ваш дедушка позволит, – ответила женщина, с беспокойством глядя на Роберта Одли.

«Что такое происходит с этой женщиной? – подумал Роберт, повернувшись от мальчика к светловолосой вдове, которая медленно клонилась к столу, где стоял маленький Джордж. – Неужели она все еще принимает меня за сборщика налогов, или, быть может, причина ее беспокойства лежит глубже? Хотя это маловероятно, какие бы секреты ни были у лейтенанта Мэлдона, вряд ли эта женщина знает о них».

Миссис Плоусон к этому времени склонилась совсем низко над столиком и украдкой почти обхватила мальчика руками, когда Роберт резко обернулся.

– Что вы собираетесь сделать с ребенком? – спросил он.

– Я собираюсь только умыть его хорошенькое личико, сэр, и пригладить волосы, – ответила женщина тем же противным голосом. – Вы не разглядите его как следует, пока лицо грязное. Мне не потребуется и пяти минут, чтобы он заблестел, как чайник.

Она уже обхватила мальчика своими длинными тощими руками и собиралась целиком завладеть им, когда Роберт остановил ее.

– Пусть остается такой, какой есть, благодарю вас, – возразил он. – Я недолго пробуду в Саутгемптоне и хочу услышать все, что этот маленький человечек расскажет мне.

Мальчуган подошел поближе к Роберту и доверчиво посмотрел адвокату в глаза.

– Вы мне очень нравитесь, – затараторил он. – Я вас боялся раньше, потому что стеснялся. Сейчас я не стесняюсь – мне уже почти шесть лет.