Тайна леди Одли

Он брал их, одну за другой, тщательно просматривал, начиная с титульного листа, где обычно пишется имя владельца, затем искал какой-нибудь клочок бумаги, который мог быть оставлен между страницами. На первой странице латинской грамматики школьным прямым почерком стояло имя мистера Толбойса; на обложке французской брошюры карандашом крупным неаккуратным почерком Джорджа небрежно были нацарапаны буквы Д.-Т.; «Том Джонс», очевидно, был приобретен в книжной лавке, на нем имелась надпись, помеченная 14 марта 1788 г., которая гласила, что сия книга являлась данью уважения мистеру Томасу Скроутону от его покорного слуги, Джеймса Эндерли; на «Дон Жуане» и Ветхом Завете ничего не было. Роберт Одли вздохнул с облегчением: он добрался до последней из книг без каких-либо результатов; ему осталось осмотреть толстый с золотым обрезом красный томик.

Это был ежегодник за 1845 год. Медные гравюры, на которых были изображены хорошенькие леди того времени, пожелтели и покрылись плесенью; костюмы были нелепые и диковинные; глупо улыбающиеся красотки поблекли. Даже небольшие стихотворения (в которых тусклая свеча поэта слабо освещала туманный замысел художника) звучали старомодно, как звуки, издаваемые лирой, струны которой ослабели от сырости времен. Роберт Одли не задерживался, чтобы прочитать эти хилые творения. Он быстро листал страницы в поисках какой-нибудь записки или обрывка письма. Он нашел только локон золотистых волос, того сверкающего редкого оттенка, который встречается только у детей – пучок волос цвета солнца, которые вились так же естественно, как виноградная лоза и были совсем не похожи на локон мягких гладких волос, который дала Джорджу Толбойсу домохозяйка в Вентноре после смерти его жены. Роберт Одли отложил осмотр книги и, завернув этот желтый локон в бумагу, положил его в конверт, который запечатал своим перстнем, и сложил его вместе с записями о Джордже и письмом Алисии в ящик с пометкой «Важно». Он уже собирался отложить толстый ежегодник к другим книгам, когда обнаружил, что первые две чистые страницы склеились. Роберт был так решительно настроен вести свое расследование до самого конца, что взял на себя труд разъединить листы острым концом ножа для бумаг и был вознагражден за свое упорство, обнаружив надпись на одном из них.

Она состояла из трех частей и была сделана тремя разными людьми. Первый абзац был датирован годом, в котором ежегодник был издан, и гласил, что книга является собственностью некоей мисс Элизабет Энн Бинс, которая получила сей драгоценный том в награду за примерное поведение и послушание в семинарии Кэмфорд. Второй абзац был датирован пятью годами позже и был написан рукой самой мисс Бинс, которая подарила книгу в знак вечной любви и бесконечного почтения (мисс Бинс была явно романтической особой) своей верной подруге Элен Мэлдон. Третий абзац был сделан в сентябре 1853 г. рукой Элен Мэлдон, которая преподнесла ежегодник Джорджу Толбойсу; при виде этой третьей части лицо Роберта Одли изменилось – оно покрылось болезненной серой бледностью.

– Я так и думал, – промолвил он, с тяжелым вздохом закрывая книгу. – Видит бог, я был готов к худшему, и оно свершилось. Теперь я все понимаю. Мне нужно ехать в Саутгемптон. Я должен отдать мальчика в более надежные руки.

Глава 21. Миссис Плоусон

Среди пачки писем, которые Роберт Одли нашел в чемодане Джорджа, было одно, помеченное именем его отца, – отца, который, не был снисходителен к своему единственному сыну и с радостью воспользовался предлогом, предоставленным ему опрометчивой женитьбой Джорджа, чтобы лишить его средств к существованию. Роберт Одли никогда не встречался с мистером Харкотом Толбойсом, но рассказы Джорджа о своем отце дали его другу некоторое представление о характере этого джентльмена. После исчезновения Джорджа он тотчас написал мистеру Толбойсу, тщательно подбирая слова и прозрачно давая понять, что в этом таинственном деле не все чисто; но по истечении нескольких недель он получил весьма официальное послание, в котором мистер Харкот Толбойс недвусмысленно заявил, что умывает руки во всем, что касается его сына со дня его свадьбы, и что его исчезновение так же абсурдно, как и его нелепая женитьба. Автор этого отеческого письма добавил в постскриптуме, что если у мистера Джорджа Толбойса было низкое намерение заставить волноваться своих друзей этим притворным исчезновением, и таким образом поиграть на их чувствах с целью вытянуть из них побольше денег, то он глубоко ошибался в характере тех особ, с кем имел дело.