Тайна Летающей Женщины или Исповедь Старейшины Чая

Ши согласился, и мы совершили этот ритуал, который мог быть только слиянием с его сущностью и с ним. Победить Темурджина пониманием и вхождением в его сущность — съесть его мясо, выпить его воду и его вино — чтобы проникнуть во власть его духов-помощников. Благо, все это оставалось до сих пор и тронутым в походной сумке Ши. Когда он стал доставать все это из своей сумки, на землю выпала маленькая сухая веточка ивы. Ши захотел её поднять, но она, как пепел, рассыпалась у нею между пальцев.

Ши серьезно отнесся к ритуалу, в точности выполнив все мои предписания. После ритуала, устав от похода в долину духов и чувствуя тошноту после мяса, из-за того что он практически ничего не ел несколько недель, он лежал в пещере на толстом монгольском одеяле из грубой верблюжьей шерсти, которое я принесла специально для него. Глоток вина, который ему необходимо было сделать согласно ритуалу, вызвал у него сонливость. Он тяжело возвращался в действительность. Я попросила его не беспокоиться, и сказала, что побуду с ним до тех пор, пока он не придет в себя. Он заснул беспокойным сном, но постепенно тревоги и воспоминания стали покидать его, и на лице появилась улыбка. Я знала, что во сне он видит свой дом и то, как они с Бао палочками пытаются отобрать друг у друга кусочки фруктов.

Когда Ши проснулся, в пещере на золотом блюде возвышались мелко нарезанные фрукты, а рядом лежала пара золотых палочек. Он приподнялся, сел по-турецки и, продолжая улыбаться, медленно стал выбирать по одному кусочку и класть в рот, смакуя и наслаждаясь каждым вкусом. Я была рада его улыбке — первой за эти несколько недель. Холод страха покинул его почки, и нежность, теплая и улыбчивая, заполнила эти маленькие голубые ушки.

В это время я приготовила отвар трав, чтобы довершить то последнее, что должно было сделать Ши похожим на простого монаха, — сбрить его роскошные косы. Он принял это как необходимость и не выразил никаких эмоций по этому поводу. Но мое сердце билось, как беличье, когда я касалась его кожи и когда мягкие косы упали к моим ногам. Казалось, я растворялась в нем при каждом прикосновении. Когда я закончила, он обернулся ко мне, сияя лучезарной улыбкой, как будто пелена спала с его глаз, как будто он проснулся от долгого сна. К нему вернулось настоящее и будущее. Теперь в его мозгу стучала только одна мысль — скорее домой.

«Доблесть не в том, чтобы победить Темурджина, это невозможно (великий Дух Воина явился на землю, чтобы быть многократно усиленным, Дух, а не душа, нашел свое чистое воплощение), а в том, чтобы остаться в живых после встречи с ним», — эта мысль билась в его мозгу, как маленький зверек, посаженный в клетку. Именно осознание этого и дало ему шанс провести впоследствии переговоры с Темурджином и откупиться от него на время (почти на 69 лет), пока один из наследников Темурджина по имени Хубилай в 1253 г. не занял южные города.

Как только солнце коснулось вершины горы и в долину опустились сумерки, Ши вышел из пещеры. Ему предстояло под видом простого монаха пробираться более тысячи ли[13]

через непонятно чьи территории домой в Ханчжоу — Линъянъ.

Я смотрела на маленькую фигурку удаляющегося монаха в желтой сутане оттенка, говорящего о принадлежности монаха к храму Линъюнь, который был известен тем, что в 713 г. монах Хайтун из этого храма собрал множество мастеров по всей округе и начал вырубать Большого Будду высотою в 22,(2) чжана[14]. Число 2, многократно повторенное, должно было гармонизировать, по замыслу монаха, нрав трех бурных рек — Миньцзян, Дадухэ и Цинъицзян, — которые ныне покорно сливаются перед этим исполином, восседающим в горе Линъюнь- шань. Однако раньше эти три реки были бурными потоками и приносили всем много бедствий. Сохранение точной высоты статуи Большого Будды было очень важным, так как она материализовала магическое число — двадцать два и два в периоде, поэтому над ним построили тринадцатиярусный деревянный терем «Дасянге», чтобы защитить статую от дождя и снега.

Ши уже дошел до конца долины. Мне так хотелось взять на руки этого юного монаха и унести его домой! Но это его путь, и этот путь он должен пройти сам. Воин, мужчина, он шел, повинуясь своей звезде, среди безлюдной пустыни, и никто не должен помогать ему, даже я. Все, что я могла сделать для него, я сделала. В горах темнеет быстро, и вот уже далекий дух света звезд протянул к нему свои руки с раскрытыми навстречу ладонями и принял его в свой храм. Чуть более месяца оставалось до того момента, как маленький Ши должен был появиться на свет, и его отец спешил навстречу к своему сыну.

Я с благоговейным трепетом и любовью собрала роскошные косы Ши, лежавшие на камнях в пещере, и спрятала их в маленькой сумочке у себя на поясе, убрала следы нашего пребывания в пещере и улетела домой, к Бао.