Тайна, не скрытая никем

«Милая Лайза! Я пишу, так как до сих пор не поблагодарила тебя за то, что ты тогда съездила в наш бедный старый дом („Малая унылость“ теперь оправдывает свое название!), бросив вызов снежной буре или, во всяком случае, ее последствиям, и за то, что ты рассказала мне об увиденном. И твоего мужа я тоже хочу поблагодарить – за то, что он отвез тебя на снегоходе, и за то, что это он, как я подозреваю, заколотил разбитое окно, преграждая доступ диким зверям и т. п. Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа, не говоря уже о подростках-хулиганах, истребляют[18]

. Лайза, я слышала, что ты стала христианкой – это так замечательно! Ты родилась заново? Мне всегда нравилось, как это звучит!

О Лайза, я знаю, что я нудная старуха, но ты и бедняжка Кенни для меня до сих пор все те же хорошенькие загорелые ребятишки, что прятались за деревьями, пугая меня, и с разбегу ныряли в пруд.

Ладнер вовсе не предчувствовал свою смерть накануне операции – или за два дня до нее, я уже не помню точно, когда я тебе звонила. В наши дни мало кто умирает от простого коронарного шунтирования, а Ладнер к тому же вообще не осознавал, что смертен. Он просто тревожился из-за разных мелочей – например, из-за того, что не помнил, перекрыл ли воду. Подобные детали беспокоили его все больше и больше. Это единственное, в чем у него проявлялся возраст. Хотя, я полагаю, вода – не такая уж и мелочь: если бы прорвало трубы, это была бы настоящая катастрофа. Но катастрофа все равно произошла. Я с тех пор только один раз побывала в доме – посмотреть, что там и как, – и странное дело, все это показалось мне естественным. Оно как-то гармонировало со смертью Ладнера – словно так и должно быть. Мне показалось, что неестественно как раз было бы взяться за дело и убраться в доме. Хотя, я полагаю, мне все равно придется это сделать, ну или нанять кого-нибудь. У меня большое искушение: чиркнуть спичкой – и гори оно все огнем, но я полагаю, что в таком случае меня упрячут под замок.

Я отчасти жалею, что не кремировала Ладнера, но тогда мне это не пришло в голову. Я только похоронила его на участке Даудов, чтобы удивить отца и мачеху. Но – я обязательно должна тебе рассказать об этом – на следующую ночь мне приснился сон! Мне снилось, что я за магазином „Канадская шина“ и там поставлен большой пластиковый тент, как весной, когда там продают рассаду и растения для высадки в грунт. Я пошла и открыла багажник машины, как обычно, когда покупаю сальвии или бальзамин на год. Кроме меня, там ждали и другие люди, а работники в зеленых фартуках ходили к тенту и обратно. Какая-то женщина сказала мне: „Оглянуться не успели, как семь лет пролетело!“ Она говорила так, словно мы знакомы, но я ее не знала. Я подумала – почему со мной все время так бывает? Может, оттого, что я одно время работала учительницей? А может, оттого, что у меня такая, мягко выражаясь, жизненная стезя?

Потом до меня дошло, что означает „семь лет“, и я поняла, зачем сюда приехала и зачем приехали все эти люди. За костями. Я приехала за костями Ладнера. В моем сне прошло семь лет, как его похоронили. Но я подумала: „Так делают в Греции или где там, но почему вдруг у нас теперь такой порядок?“ Я стала спрашивать окружающих – что, на кладбищах не хватает места? Отчего мы вдруг завели такой обычай? Он языческий, или христианский, или что? Люди, к которым я обращалась, глядели на меня очень странно – как-то мрачно, словно я их оскорбила, и я подумала – ну вот, что я такого сделала? Я всю жизнь живу в этих местах, и все равно на меня иногда вот так смотрят. Отчего? Может, из-за слова „языческий“? Тут один сотрудник магазина протянул мне пластиковый пакет, и я с благодарностью приняла его и стала вспоминать Ладнера – какие у него были сильные кости в ногах, широкие кости в плечах, и его умный череп, и все это теперь отмыто и отполировано какой-то специальной моющей машиной со щетками, несомненно скрытой под этим пластмассовым тентом. Все это, кажется, было как-то связано с очищением чувства, которое я питала к Ладнеру, а он – ко мне, но главная идея была даже интереснее и тоньше. В любом случае я была очень счастлива, получив пакет, и другие люди тоже были счастливы. Кое-кто даже начинал веселиться и подбрасывать свои пакеты в воздух. Некоторые пакеты были ярко-голубые, но большинство – зеленые, и у меня тоже был обычный, зеленый.

– О, – сказал мне кто-то, – вы уже получили свою девочку?