Тайна, не скрытая никем

Она думала – и честно признавалась, – что тщеславна. Она любила, когда ей делали приятное, любила быть в центре внимания. Например, ее расстраивало, что Питер Парр, беря ее с собой за город покататься, никогда не делал это исключительно для того, чтобы насладиться ее обществом. Он нравился многим, и ему люди нравились – даже те, которых он только что увидел впервые в жизни. Его поездки с Беа каждый раз кончались тем, что они заходили к кому-нибудь «на огонек», или битый час болтали с бывшим учеником Питера, теперь работающим на заправке, или отправлялись в тут же задуманный поход с какими-нибудь людьми, с которыми только что познакомились в придорожном магазине, заехав туда за парой эскимо. Беа влюбилась в Питера из-за его трагичного положения, его рыцарственности и одиночества, робкой улыбки узких губ – но на самом деле он был болезненно общителен. Он был из тех людей, которые не могут проехать мимо семьи, играющей в волейбол у собственного дома, – так и норовят выскочить из машины и присоединиться к игре.

Как-то в мае, в воскресенье после обеда, посреди ослепительного, свежего зеленого дня Питер сказал Беа, что хочет на минутку заглянуть к одному человеку по имени Ладнер. Беа решила, что он уже знаком с этим Ладнером, раз называет его так запросто и, кажется, много о нем знает. Питер рассказал, что Ладнер приехал сюда из Англии вскоре после войны, что он служил в военно-воздушном флоте (да, совсем как муж Беа!), но его самолет сбили, и он получил ожоги целой половины тела. И решил жить отшельником. Он отвратил свое лицо от растленного, воюющего и конкурирующего общества, купил четыреста акров непахотной земли (в основном болот и кустарника) в тауншипе Стрэттон и там создал удивительный природный заповедник – с мостиками, тропами, ручьями; на ручьях он построил плотины, чтобы получились пруды, а вдоль троп установил удивительно живые на вид чучела зверей и птиц. Оказывается, он был по профессии чучельником и работал в основном для музеев. Он ничего не брал с людей, которые ходили по его тропам и любовались экспонатами. Ибо он был сильно ранен и горько разочарован жизнью и удалился от мира, но воздавал миру добром, как мог, реализуя свою любовь к природе.

Потом Беа узнала, что большая часть этого – неправда или частично неправда. Ладнер вовсе не был пацифистом – он одобрял войну во Вьетнаме и верил, что ядерное оружие служит сдерживающим фактором. Он считал, что конкуренция в обществе благотворна. Ожоги у него были только с одной стороны лица и шеи, и получил он их во время наземного боя (он был в пехоте) под Каном, во Франции. Он не уехал из Англии сразу после войны, а проработал там много лет в одном музее, пока не случилось нечто – Беа так и не узнала что, но в результате он решил навсегда оставить и эту работу, и страну.

Про участок земли и то, что он там сделал, все было правдой. Правдой было и то, что он таксидермист.

Беа и Питер не сразу нашли дом Ладнера. Тогда у него была лишь хижина, спрятанная за деревьями. Наконец Питер с Беа наткнулись на дорожку, ведущую к дому, поставили на ней машину и вылезли. Беа ждала, что ее представят хозяину, потащат на экскурсию по заповеднику и будут наводить скуку час или два подряд, а потом, может быть, еще придется сидеть в компании за чаем или пивом, пока Питер Парр скрепляет очередную дружбу.

Из-за дома вышел Ладнер и набросился на них. Беа сначала показалось, что с ним злая собака. Но она ошиблась. Ладнер не держал собак. Он был сам себе злой собакой.

Первые слова, с которыми Ладнер обратился к ним, были: «Чего надо?»

Питер Парр сказал, что не будет ходить вокруг да около:

– Я столько слышал о сотворенном вами прекрасном заповеднике. И я вам сразу скажу, что я работник образовательной сферы. Я учу старшеклассников – во всяком случае, пытаюсь. Я стараюсь вложить им в головы идеи, которые впоследствии не дадут этим детям попортить мир или вообще начисто взорвать его. Какие примеры они видят вокруг себя? Только дурные. Ни одного светлого пятна. И вот поэтому я набрался храбрости и приехал сюда к вам, чтобы просить об одолжении.

Экскурсии на природу. Избранные ученики. Увидеть, как даже один человек может изменить мир. Уважение к природе, сотрудничество с окружающей средой, возможность взглянуть своими глазами.

– Ну а я не работник образовательной сферы, – заявил Ладнер. – Мне насрать на ваших подростков, и мне только еще не хватало, чтобы толпы лоботрясов слонялись по моей земле, курили сигареты и лыбились как дебилы. Не знаю, с какого перепугу вы взяли, что я все это сделал для общественного блага. Оно меня ни капельки не интересует. Иногда я пускаю сюда людей, но кого пускать – решаю я сам.

– Ну вот, я думал, может быть, вы только нас пустите, – сказал Питер Парр. – Только нас, сегодня – позволите нам взглянуть?

– Сегодня – исключено. Я работаю на тропе.

Они вернулись в машину, и, выруливая по усыпанной гравием дороге, Питер Парр сказал Беа:

– Ну, кажется, мы разбили лед, верно?