Тайна Ночи Свечей

— Либо уходим вместе, либо оба остаемся! — прорычал лис, впервые за всю жизнь осознавший, зачем тетя Клара обучала Теру не только тому, как быть настоящей стекольщицей, но и как отказываться от собственной сущности и становиться кем-то другим. Черностекольщики, красностекольщики, зеркальщицы, хрустальщицы и многие другие представители народа стекольщиков — все они обладали силой, но были при этом пугающе уязвимы в своих слабостях, приходящих вслед за использованием слишком сильного колдовства.

— Нас сдадут Корде, Тера. Ты ведь помнишь высокую гору прядильщиков? Они не просто так основали свой город на самой вершине, — принялся бить по больному лис. Пользоваться излюбленной тактикой тети Клары ему претило, но он был вынужден признать, что она всегда приносила отличные результаты.

— Бесконечная кордская лестница, хватит одного взгляда вниз, чтобы закружилась голова. А сколько там ветров! Стоит только раз потерять бдительность и все, уподобишься крылатым Гродарина. Только в отличие от них, полетишь ты не вверх, а вниз.

Эйнар не отводил глаз от лица сестры и говорил с такой холодной уверенностью, что Тера сама не замечала, как делает шаг за шагом, стараясь укрыться от страшной картины под защитой того, кто не раз вытягивал ее из самых скверных историй. Осознала она, что все-таки справилась, лишь когда пальцы Эйнара намертво сомкнулись вокруг ее запястья. Лис одним сильным рывком втащил зеркальщицу на шкаф и тут же уперся свободной рукой в чердачную балку, восстанавливая равновесие.

В дверь яростно барабанили, но та не поддавалась, собираясь держать оборону до последнего. Выкрики, заполонивших лестницу разгневанных двуликих, набирали обороты. Они уже знали, кем оказался загадочный съемщик и, очевидно, припомнили все дурацкие слухи, которыми снабдил город полоумный клуб сплетников с улицы «Полезных дел».

— Я подправил замок, еще в первый день, так просто они сюда не ворвутся, — с мрачным удовлетворением заметил лис и принялся вылезать на крышу, таща за собой, невольно упиравшуюся Теру.

Эйнар понимал, что сейчас их жизни зависят только от того, смогут ли они выбраться на крышу и перебраться на противоположную сторону. Ветви старого вяза, растущего у кладбищенской ограды, подходившей почти вплотную к шестому дому, как раз касались крыши. При должном везении по ним можно было спуститься, не попавшись на глаза разгневанной толпы.

Тера тяжело дышала и пригибалась к мокрой после прошедшего дождя черепице. Она, как могла, старалась побороть свой страх, лихорадочно проговаривая слова старой шуттанской поговорки, переделанной другом детства специально для нее еще много лет назад. Он научил ее этим волшебным словам, когда совсем маленькая Тера, размазывавшая по лицу злые слезы и проклинавшая свой нелепый страх, мешавший ей, бывшей ничуть не хуже такого же мелкого и тощего, как она сама, мальчишки, с легкостью порхать по канату, не страшась упасть и свернуть себе шею.

Сейчас, стоя на скользкой крыше, боясь посмотреть вниз, она с трудом могла поверить в то, что Ригби, ее дорогой друг из Шутты, когда-то смог, играючи преодолеть мучивший зеркальщицу, вполне распространенный для всех стекольщиков — страх высоты. Тогда он не просто заставил ее влезть на канат, но и научил быть такой же ловкой и легкой, как он сам. И вот теперь все вернулось, она вновь тряслась и задыхалась от ужаса перед пустотой, отделявшей ее от такой далекой и твердой земли.

— Мой страх живет только во мне одной, я сама решаю, как с ним обойтись. Захочу — оставлю, захочу — прогоню. Страх мой, лишь я могу выбирать, что с ним делать… Я иду, я не смотрю в низ. Я смеюсь, глядя в глаза пустоте, отделяющей меня от удара о землю! — продолжала убеждать саму себя Тера, развивая спасительную мысль так и эдак, пока брат тянул ее за собой, оскальзываясь на потемневших от влаги черепицах.

Ветер путался в растрепавшихся волосах зеркальщицы и холодил лицо. В какой-то момент ей показалось, что она вот-вот ухватится за хвост верткой уверенности в своих силах. Но стоило ей бросить неосторожный взгляд вниз, как новая волна паники заставила ее припасть к крыше и дернуться назад, в сторону, оставшегося за спиной спасительного люка. Едва не вывихнув себе руку, Тера чуть не столкнула Эйнара, тратившего все силы, на то, чтобы удержаться на крыше самому и не упустить, упиравшуюся и не желавшую помогать ему сестру.

Послышался особенно громкий удар, а затем и нарастающий шум голосов. Толпа ворвалась на чердак. Оставалось лишь делом времени, когда беглецов догадаются искать на крыше.

Не видя другого выхода, Эйнар с силой дернул на себя Теру и точным ударом приложился древком лука к ее голове, пониже затылка. Удар был несильным, но метким, точно в то место, как учил шуттанский купец — близкий друг тети Клары, побывавший ни в одной передряге и всегда выходивший, если не победителем, то, хотя бы, не проигравшим. Особого вреда такой удар нанести не мог, зато противник лишался сознания и переставал вредить, что было сейчас настоящим спасением.