Тайна Ночи Свечей

Удовлетворив свое любопытство изучением имущества давно покинувших это место жильцов, девушка стала выбирать куда бы присесть, не рискуя перепачкать любимый темно-серый плащ и недавно отмытые ботинки на толстой, грубой подошве, которым и так приходилось в последние дни несладко, как, впрочем, и их неспокойной хозяйке. Необходимость аргументировать свою правоту прицельными ударами по коленям и голеням порядком утомляла. Да и жаль было финалов этих маленьких побед, как на зло, остававшихся неизменными. Доказанная правота крайне редко отменяла необходимость уносить ноги и чем шустрее, тем лучше.

Не обнаружив ничего подходящего из остатков мебели, гостья решила примоститься на одном из наиболее, по ее мнению, чистых ящиков. Придирчиво оглядев его в последний раз, она все же не удержалась и вытащила из кармана свежую газету. Жертвовать страницами не переработанной информации было откровенно жаль, но садиться на подозрительный ящик, пахнущий виски… Забота о неизменном гардеробе пересилила жалость к плодам нелегкого труда репортеров, сующих свои длинные носы во все дела королевства.

— Всякий раз, как я прошу тебя купить мне газету, это заканчивается тем, что я получаю лишь измятые обрывки, в которые ты что-то заворачиваешь или используешь их в качестве бумажек для своих сумбурных записей. В них все равно ничего не разберешь, Тера! — лис сделал паузу и постарался восстановить спокойствие, нарушенное появлением говорливой гостьи.

— А еще, судя по твоим вздохам и продолжительному шуршанию, сегодня мог быть установлен новый рекорд. Должно быть, до встречи со мной дожило не меньше половины разворотов, — медленно проговорил лис, растягивая слова и не меняя положения, даже не открывая глаз. Его лицо оставалось все таким же безмятежно спокойным. Длинные темные ресницы не выдавали усилий, прикладываемых каждую секунду для удержания сознания в таком непривычно бездеятельном состоянии. Лишь тонкие губы шевелились, нехотя делясь тягучими словами.

И все же Эйнар не справился. Ноздри длинного прямого носа затрепетали, игнорируя все тщетные попытки оставаться безучастным, когда тонкий лисий нюх уловил чарующий аромат сладких пирожков с вишней.

Нахальная гостья, умудрившаяся развернуть шуршащий бумажный сверток, не потревожив чуткого слуха двуликого хищника, явно собиралась прикончить угощение, не поделившись с ним. В это время лис как раз занимался несносным кордским стрелковым луком, не желавшим поддаваться и не позволявшим Эйнару, очистившему разум до такой степени, что начинала кружиться голова, ухватиться за тетиву, упорствующую в своем нежелании приобрести привычный вид.

— Брось это неблагодарное дело и давай лучше перекусим! Потом я сама попытаю нашу строптивую деревяшку и расскажу тебе в чем весь фокус. Валарданские мастера знают цену своему труду, но я сомневаюсь, что нет никакого способа обойти их защиту. Заказы Корды никогда не доставляли резчикам особого удовольствия, — утешила недовольного лиса Тера, оценивая размер каждого пирожка, будто тот был, как минимум, рубином из слегка «подкорректированного» ею не далее, чем три недели назад ожерелья крылатой Талитэль, так вовремя подвернувшегося ей по пути на остров Валардан.

Убедившись, что самый большой пирожок, как обычно, спрятался на дне пакета, она ловко перекинула два верхних, подошедшему к ней двуликому и принялась грызть третий, обжигая тонкие пальцы и язык.

— Вот оно — истинное воплощение прожорливости и скупердяйства в одном лице! И как им двоим не тесно в таком тщедушном теле? — ворчливо поддел названую сестру лис, принимаясь за еду. Приходилось попеременно дуть то на пальцы, то на совсем недавно вытащенную из печи, судя по жару, выпечку.

Прервавшись всего на минуту, Тера вытянула из другого кармана своего необъятного плаща еще один бумажный пакет. Затем, одарив собеседника взглядом больших честных глаз, ответила, стараясь не выказать раздражения в адрес болезненной темы роста.

— Предположим, не тщедушном, а миниатюрном, — с нажимом поправила Тера. — А что до скупердяйства, то «с пылу с жару» обычно не облагается лишним налогом, в отличие от того, что попадает на прилавки уже в остывшем и порой заметно поистрепавшемся состоянии. Я терпеть не могу, когда кто-то лишний раз трогает мою еду, ты же знаешь!

Задиристый звонкий голос приобрёл под конец ворчливые нотки и неожиданно потонул в охах и причитаниях. Тера старалась не упустить, ускользавшую из лопнувшего пирожка, вишенку. Лис только покачал головой, давно бросив любые попытки перевоспитать шуструю названую сестренку, выросшую у него на глазах и становившуюся с каждым годом все более рискованной и бесстрашной.

— Опять крадешь все, что плохо лежит, вместо того чтобы заплатить, — устало констатировал Эйнар. Прискорбное утверждение уже давно прошло проверку временем и не нуждалось в уточнении. — Неужели тебе не надоедает? Можно ведь не напрягаться и дать пекарю лишнюю медяшку, уверен, любой с радостью продаст тебе только что приготовленное без лишних возражений!