Читаем Тайна персидского обоза полностью

На этот раз штабс-капитан объявил полонез, и прямо перед Анастасией неизвестно откуда вырос незнакомый поручик, и пара незаметно скрылась за колоннами, оставив надворного советника в одиночестве.

– Предлагаю, Иван Авдеевич, хорошенько выпить и закусить! А то, я смотрю, Анастасия Филипповна со своими танцами вас совсем голодом заморила, – пошутил невесть откуда взявшийся полковник Игнатьев.

– С удовольствием приму ваше предложение, Родион Спиридонович.

– Водочки?

– Пожалуй.

– Ваше здоровье, Иван Авдеевич!

– И вам того же!

– Рыбку-то откушайте…

– Благодарю…

– Ну а теперь по второй, за победу!

– За славу России!

– А вот этот сырок осетинский – превкуснейшая, скажу я вам, закусочка…

– Да, недурственно…

– А помните, Иван Авдеевич, давешний разговор о поручике Рахманове?

– Ну да, конечно, – кивнул надворный советник.

– У меня имеются на этот счет некоторые соображения.

– Слушаю вас, – положив ломтик балыка на маленький поджаренный кусочек хлеба, Самоваров с удовольствием отправил его в рот.

– Ни для кого не секрет, что поручик в свое время по уши втрескался в вашу недавнюю партнершу.

– В Анастасию Филипповну?

– В нее самую.

– И что же? – накалывая кружочек колбасы, осведомился Иван Авдеевич.

– По этому поводу был у него неприятный разговор с ее супругом. Я бы даже назвал это ссорой. В общем, Григорий Данилович угрожал Рахманову, и сразу после этого Корней пропал.

– Позвольте полюбопытствовать: а откуда у вас имеются эти сведения? – повернулся в сторону собеседника следователь.

– От самого Корнея. Мы ведь дружили. Странно как-то все получилось…

– Что именно?

– Да его исчезновение. Ведь я видел его в тот день. Все было как обычно, он никуда не собирался, а потом его просто не стало.

– Скажите, Родион Спиридонович, а поручик Рахманов исчез задолго до прибытия золотого обоза из Тавриза или сразу после того, как подводы въехали во двор Интендантства?

– Простите?

– Видите ли, тогда же в Ставрополь прибыл фурштат, перевозивший золото и серебро, полученные по контрибуции из Персии. У одной из телег сломалась ось, и было принято решение сгрузить часть сундуков в соляной подвал. Но этим хранилищем заведовал Рахманов, а его в тот вечер нигде не могли найти, поэтому Рыжиков и сделал за него запись в складской книге.

– Ну как же, я все прекрасно помню… Мне ведь приходилось лично за всем следить – я же был дежурным по гарнизону.

– Вы? – Самоваров перестал жевать и уставился на полковника.

– Ну да, я. А что в этом удивительного?

– А кто был дежурным по Навагинскому полку?

– Сразу не вспомню, хотя… подождите-ка… по-моему, Гладышев. Ну да, он, царствие ему небесное, упокой его душу Господи! – трижды перекрестился Игнатьев. – А что касается Рахманова, то вы правы – Корней пропал сразу же после прибытия фурштата. – Полковник взял в руки графин с водкой. – Ну что, еще по одной?

– Я, пожалуй, на этот раз предпочту наливочку.

– Хозяин – барин.

– За отыскание убийцы моего друга! – поднял рюмку полковник.

– Мы его, Родион Спиридонович, с вами и так найдем. Несомненно. Я бы лучше выпил за здоровье вашей супруги Агриппины Федоровны.

– Признательно вам благодарен.

– Даст бог, все наладится, – кивнул надворный советник, потягивая маленькими глотками тягучий напиток. – Как она?

– Скучает, наверное, в одиночестве.

Послышалась тихая механическая мелодия. Игнатьев вытащил из кармана брегет и, открыв крышку, сказал:

– Вот и ваш подарочек заговорил: через четверть часа на Соборной площади начнутся салютации. Не хотите ли посмотреть?

– С удовольствием.

– Тогда пора.

Самоваров тщательно застегнул на все пуговицы крылатку, пригладил редкие остатки волос, и, водрузив на стремительно лысеющую голову боливар, вместе с полковником отправился лицезреть феерическое представление.

На город опустилась вязкая пелена тумана. Серая водяная пыль заполнила собой все улицы, дворы и, казалось, даже колодцы. Тусклые огоньки лампадок отсвечивались в узких, подслеповатых окошках обывателей, благодаря чему можно было хоть как-то ориентироваться в темноте. От нескольких керосиновых фонарей, установленных у генеральского дома, не было никакого проку.

– Самая что ни на есть чеченская погода, – перепрыгнув через огромную лужу, в сердцах выговорил Игнатьев.

– Простите? – не понял следователь.

– Туман опаснее темноты. Ночью слух делает для человека то, в чем отказывает ему зрение, а в туман оба главных органа самосохранения, глаз и ухо, одинаково бессильны и не могут предупредить человека об опасности. Горцы, в особенности чеченцы, в такую погоду умудряются угонять табуны лошадей даже у линейных казаков.

– Вот о такой дерзости басурман мне еще не приходилось слышать, – едва удерживая равновесие на переброшенной кем-то через яму доске, проговорил следователь.

– Поживете у нас еще – и не такое узнаете…

– Благодарю, конечно, но, признаться откровенно, очень хочется домой.

– Ох, простите, – отшутился Игнатьев, – совсем забыл, что вы не здешний.

– А вы не находите, Родион Спиридонович, что погода совсем даже не для салютаций?

– Это уж точно. Однако мы у цели.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Жанна д'Арк
Жанна д'Арк

Главное действующее лицо романа Марка Твена «Жанна д'Арк» — Орлеанская дева, народная героиня Франции, возглавившая освободительную борьбу французского народ против англичан во время Столетней войны. В работе над книгой о Жанне д'Арк М. Твен еще и еще раз убеждается в том, что «человек всегда останется человеком, целые века притеснений и гнета не могут лишить его человечности».Таким Человеком с большой буквы для М. Твена явилась Жанна д'Арк, о которой он написал: «Она была крестьянка. В этом вся разгадка. Она вышла из народа и знала народ». Именно поэтому, — писал Твен, — «она была правдива в такие времена, когда ложь была обычным явлением в устах людей; она была честна, когда целомудрие считалось утерянной добродетелью… она отдавала свой великий ум великим помыслам и великой цели, когда другие великие умы растрачивали себя на пустые прихоти и жалкое честолюбие; она была скромна, добра, деликатна, когда грубость и необузданность, можно сказать, были всеобщим явлением; она была полна сострадания, когда, как правило, всюду господствовала беспощадная жестокость; она была стойка, когда постоянство было даже неизвестно, и благородна в такой век, который давно забыл, что такое благородство… она была безупречно чиста душой и телом, когда общество даже в высших слоях было растленным и духовно и физически, — и всеми этими добродетелями она обладала в такое время, когда преступление было обычным явлением среди монархов и принцев и когда самые высшие чины христианской церкви повергали в ужас даже это омерзительное время зрелищем своей гнусной жизни, полной невообразимых предательств, убийств и скотства».Позднее М. Твен записал: «Я люблю "Жанну д'Арк" больше всех моих книг, и она действительно лучшая, я это знаю прекрасно».

Дмитрий Сергеевич Мережковский , Дмитрий Сергееевич Мережковский , Мария Йозефа Курк фон Потурцин , Марк Твен , Режин Перну

История / Исторические приключения / Историческая проза / Попаданцы / Религия
Серебряный орел
Серебряный орел

I век до нашей эры. Потерпев поражение в схватке с безжалостным врагом на краю известного мира, выжившие легионеры оказываются в плену у парфян. Брошенные Римом на произвол судьбы, эти люди – Забытый легион. Среди них трое друзей: галл Бренн, этрусский прорицатель Тарквиний и Ромул, беглый раб и внебрачный сын римского патриция. Объединенные ненавистью к Риму и мечтой о Свободе, они противостоят диким племенам, которые их окружают, а также куда более коварным врагам в рядах самого легиона… Тем временем Фабиола, сестра-близнец Ромула, храня надежду, что ее брат жив, вынуждена бороться во имя собственного спасения. Освобожденная могущественным любовником, но окруженная врагами со всех сторон, она отправляется в Галлию, где ее покровитель противостоит свирепым местным воинам. Но более сердечной привязанности ею движет жажда мести: лишь он, правая рука Цезаря, в силах помочь ей осуществить коварный замысел…

Бен Кейн

Исторические приключения