Тайна персидского обоза

За парадной дверью Самоварова встретил исполин огромного, на все двенадцать вершков 13 , роста. Из-за черной овчинной папахи, надвинутой на самые глаза, казак выглядел настоящим головорезом. Пышные, слегка обвислые черные усы, тяжелый свинцовый подбородок и широкие скулы дополняли первоначальное впечатление. Длинный синий полукафтан был подбит лисьим мехом, а шаровары упрятаны в согнутые гармошкой юфтевые сапоги. Висевшая на левом боку сабля в деревянных, кожаных ножнах доставала великану лишь до колена и от этого казалась игрушечной. Глядя сверху вниз на Самоварова, гигант приложил к виску широкую, с воронье крыло ладонь и пробасил:

– Иван Побединцев. Прибыл для охраны ваш-бла-родия.

– Что ж, любезный, следуй за нами, – повелел надворный советник и вслед за полковником направился в здание Интендантства, расположенное в ста саженях 14 от дома обер-квартирмейстера. Ничего не понимающий дремавший на стуле штабс-капитан Рыжиков вытянулся в струнку, когда в комнату вошла столь представительная делегация.

– Штабс-капитан, попрошу вскрыть соляной склад, – повелел следователь.

Прихватив большую связку ключей и накинув шинель, Рыжиков, словно старая тягловая лошадь, годами следовавшая одним и тем же маршрутом, послушно потрусил к цейхгаузам.

Дверь хранилища отворили, и узкая полоса слабого солнечного света едва достигла двух саженей. Провиантмейстер Навагинского полка зажег свечу на блюдце и передал ее Ивану Авдеевичу, тот прошел в дальний левый угол подвального помещения и приказал своему новоиспеченному ординарцу оттащить в сторону несколько наваленных друг на друга мешков с солью.

Сняв перчатки, столичный посланник опустился на четвереньки и с особым тщанием принялся водить ладонями по каменным плитам. Дюйм за дюймом он изучал серый щербатый пол, освещаемый неспокойным пламенем свечи. Офицеры молча переглядывались и только удивленно пожимали плечами. Но вдруг Самоваров остановился и подобранным здесь же ржавым гвоздем начал снимать серый, высохший между плитами мох. А затем поднялся, отряхнул колени и приказал охраннику:

– А принеси-ка мне, мил человек, водицы попить… ведра два.

– Слушаюсь, ваш-бла-родь.

Вскоре появился казак с полными, обтянутыми кожей, деревянными ведрами. В одном из них плавал фигурный ковш.

Следователь зачерпнул воды, сделал несколько больших глотков и, довольно крякнув, спросил:

– Не желаете, господа? А то ведь не достанется! – Офицеры отрицательно покачали головами. – Ну, тогда не обессудьте! – изрек Иван Авдеевич и, положив черпак на пол, старательно вылил содержимое ведра на пол.

Между неправильными кусками выбитого камня вода просачивалась вниз, и на ее месте вздувались и лопались воздушные пузыри. Точно такая же участь постигла и второе ведро. Влажная поверхность холодного пола почти не напоминала о том, что здесь недавно разлили целое море.

– А ну-ка, братец, возьми-ка в углу лом и сдвинь эту плиту, – распорядился надворный советник.

Действуя ломом как рычагом, казак сместил каменный пласт примерно на восемь вершков. Снизу потянуло застарелой плесневелой сыростью.

– Дальше невозможно, ваш-бла-родь. Выступ не пущает, – утирая с лица пот, объяснил он.

Иван Авдеевич стал на колени и опустил в открывшуюся темную бездну руку со свечой. Тусклый свет горящего фитиля выхватил из темноты сводчатый потолок и стены подземного хода, выложенного желтым ракушечником, за многие десятилетия покрывшимся серым налетом. Оглядев присутствующих, следователь понял, что ни один из них не сумеет протиснуться в столь узкий лаз.

– Николай Карпович, а не могли бы вы найти солдатика подходящей комплекции, кой смог бы опуститься в сие подземное царство? – попросил Рыжикова следователь, явно находившийся в приподнятом настроении.

– Да, конечно, – офицер вышел из склада.

Самоваров достал кисет, трубку, неторопливо набил ее табаком и закурил.

– Ума не приложу, Иван Авдеевич, как вы догадались о наличии здесь подземного хода? – изумился Игнатьев.

– Да все очень просто, Родион Спиридонович. Осматривая это помещение еще в день моего приезда, я заметил, что каменный пол во многих местах был усыпан крупной солью, и лишь в самом углу между плитами виднелся серый мох. Тут же по стене ползли куски местами оторванной неприхотливой зеленоватой растительности. Тогда я не придал этому особенного значения. Но сегодня, рассказывая историю о графе Одинцове, я наконец понял, почему на полу мох был серого цвета, а на стене зеленого. А дело в том, что кто-то оторвал куски зеленого мха со стены и расположил их лентой между каменных плит. Однако соль быстро убила его, и, высохнув, он принял серый оттенок. Возникает вопрос: для чего нужно было это делать? Ответ ясен: чтобы скрыть пространство между плитами, за коими, видимо, что-то находится. Вылитая на пол водица лишь подтвердила мое предположение о наличии подземного помещения. Давно замечено, что жидкость, просачиваясь в недавно образованные полости, образует на поверхности воздушные пузырьки, свидетельствующие о том, что в этом месте относительно недавно копали либо сдвигали камни.