Тайна похищенного пса

Она тихонько прикрыла дверь, но через несколько секунд ее опять позвали:

— Скажи, мама, а можно мне с ним поговорить?

Женщина с сомнением посмотрела на меня, потом на дверь. Я решил, она не хочет пускать меня из-за беспорядка, но оказалось, что дело совсем не в этом.

— Ну же, мама! — требовал голос. — Пусть войдет!

Наконец женщина решилась меня впустить. Я замер у порога. Девочка лет десяти — двенадцати полулежала в шезлонге, облокотясь на подушки; она повернула ко мне свое очень бледное лицо с огромными темными глазами.

— Она болеет, — сказала вполголоса мама девочки, — ей нельзя вставать.

Несмотря на смущение, я подошел поближе. Похоже, девочка была счастлива увидеть хоть кого-нибудь.

Так ты потерял собаку? Как же тебе, наверное, грустно! Я тоже очень люблю собак, "но у меня, к сожалению, никогда не было своей. Осенью, когда папа водил меня в парк, я всегда брала с собой несколько кусочков сахара, чтобы угощать встречных собак… А как звали твою?

Кафи.

Какое странное имя.

Это большая немецкая овчарка, я ее очень любил. Ведь это я ее вырастил.

Сядь сюда, на стул. Расскажи мне о ней, ладно? Как ты ее потерял?

Заставив меня выпить большую чашку чая, мама больной девочки вернулась на кухню — наверное, готовить ужин. Вздохнув, я уселся на стул. Рассказать историю Кафи?.. Она была такой длинной… и зачем? Ведь уже все кончено. Но девочка приподнялась на подушке и приготовилась слушать.

— Ну же, рассказывай!

И вот я начал рассказывать о своей собаке. Сначала мне казалось, что ей будет скучно — ведь она никогда не знала Кафи… Но девочка слушала так внимательно, что я сам увлекся своим рассказом. Я как бы заново переживал все, что с нами произошло — со мной и с Кафи; мне даже стало казаться, что он здесь, рядом, лежит у шезлонга и, склонив голову набок, старается понять, о чем я говорю.

Когда я закончил, мы долго сидели молча. По лицу больной девочки текли слезы.

— Бедный Кафи!.. — прошептала она. — Ты обязательно его найдешь, я уверена, что найдешь!

Я грустно улыбнулся. Вдруг, посмотрев в окно, я обнаружил, что уже совершенно темно. Мама, наверное, ужасно волнуется! Надо было возвращаться.

— Уже! — воскликнула девочка. — Но ты вернешься, скажи? Ты придешь? Расскажешь мне еще про Кафи?

Я был потрясен тем, что она поняла и разделила мое горе. Ее глаза так необыкновенно блестели, когда она сказала: «Я уверена, что ты его найдешь», — что я ей поверил. Конечно, ребята в школе говорили мне то же самое, но у нее это звучало совсем по-другому. Нет, этот чистый голос не мог ошибиться…

МАДИ

На следующий день я не смог пойти на улицу От-Бютт. Мама попросила меня посидеть с младшим братом, пока она сходит к одной даме, которая хотела нанять горничную. Как оказалось, в Лионе жизнь тоже непроста. Хотя здесь папа и зарабатывал больше, чем в Реянетте, денег все равно не хватало: плата за жилье была выше, чем там, а из-за холодного и сырого климата угля для отопления требовалось намного больше; к тому же теперь у нас не было огорода, чтобы запастись овощами. Поэтому мама и решила найти себе работу на несколько часов в день, пока Жео в детском саду.

Этот вечер показался мне таким длинным! Больше не надеясь встретить Кафи на улице От-Бютт, я все время думал о маленькой больной девочке. Мне хотелось снова ее увидеть, поговорить о Кафи, о Реянетте… Я был уверен, что она тоже была бы рада.

К счастью, следующий вечер оказался свободным.

— Ну, давай, — с улыбкой сказала мама, — иди скорее к своим ребятам, а то, я вижу, тебе не терпится!

Перед уходом я попросил у нее разрешения взять несколько фотографий из деревянной шкатулочки.

— Зачем? — удивилась мама. — Ты ведь им уже показывал эти снимки.

Я смутился и покраснел.

— Ты знаешь, мама… это не для ребят.

Я робко объяснил ей, что позавчера вечером случайно познакомился с одной девчонкой — моей ровесницей, она болеет и скучает.

— Скажи, мама, можно мне пойти туда еще?

Мама обрадовалась моему хорошему настроению, ведь с тех пор как мы переехали в Лион, я почти все время грустил.

— Иди, Тиду! Я даже рада, что ты в такую плохую погоду сидишь в тепле, а не бродишь по улицам. Только не слишком задерживайся!

И я убежал, унося с собой фотографии. Как же я запыхался, пока бежал на улицу От-Бютт! На лестнице мне пришлось дважды остановиться, чтобы перевести дух. Но как только я оказался перед дверью, моя решительность моментально улетучилась: может, она уже забыла обо мне или ее мама будет против…

Все же я осмелился постучать. Дверь тут же распахнулась, и передо мной оказалась та самая женщина, которая откопала меня в снегу; она улыбалась.

— А, вот и ты… входи!

Я прошел в крошечную, но хорошо протопленную кухню. Тут же из комнаты послышался слабый голос:

Мама, кто там?

Это он! Значит, меня ждали!

На этот раз мама девочки без колебаний подтолкнула меня к комнате. Девочка лежала в своем шезлонге в той же позе, что и позавчера вечером.

— А я тебя вчера прождала весь вечер… думала, ты уже никогда не придешь.

Она улыбалась, и я понял, что она действительно очень рада меня видеть. Я объяснил, почему не пришел вчера.