Тайна ректора Вечерней академии

— Чтобы тем чудовищам, которые захотят рискнуть в будущем прокрасться в наши города, занимая место благородных ремесленников и рабочих, учителей или учеников, ваших соседей по дому или знакомых, ни за что не пришло в голову этого делать, сегодня мы проведем особую казнь! Ту, которая покажет окончательное и бесповоротное торжество людей над монстрами! Казнь, которая будет под стать преступлению этих двоих, — он ткнул пальцами в Рейнара и Арлин, — обманувших всех вас!

По спине Арлин прокатилась волна ужаса.

Что же такое “особенное” задумал этот маньяк? Фея нахмурилась.

Почему в этом мире так много маньяков? Едва покончили с одним, как объявился новый…

Краем глаза она замечала на себе взгляды своих учеников, но старалась не смотреть на них в ответ. Ей было бы слишком больно увидеть ненависть и в их лицах тоже.

А в следующий момент Ивар сказал нечто ужасное:

— Во славу его Величества короля Вердана Луноликого и его потомков, что являются символами нашей свободы от монстров, мы используем для казни огонь их чудовищных богов. Пусть боги монстров убьют своих детей для процветания людской расы!

Толпа удивленно загомонила, а затем синхронно отшатнулась, потому что из четырех голов каменных зверозавров, что, кажется, целую вечность стояли здесь без движения с распахнутыми пастями, вырвалось обжигающее пламя.

Оказалось, что огромные монументы являлись не просто памятниками, воздвигнутыми сорок лет назад в честь уничтожения первых монстров Разрыва. Это были машины для убийства. Внутри камня проходили тонкие трубки, по которым двигался горючий газ, когда скрытый от глаз механизм приводился в движение.

Арлин в ужасе отступила на шаг назад. Она отошла бы и дальше, да цепи, за которые ее и Рейнара держали паладины, не оставляли простора для движения.

Сам дракайн казался не менее пораженным, чем она. Широко распахнутыми глазами он смотрел на то, как палач в черных одеждах по сигналу главного паладина активирует механизм где-то в задней части каждой из четырех каменных голов. Огонь, что вырывался из ртов змеезавров, то увеличивался в размере, то уменьшался. Сейчас он едва горел из всех четырех пастей, аккуратно, будто в шутку, облизывая точеные клыки и устремляясь в небо.

Однако было ясно, что стоит включить подачу горючего на полную силу, как четыре струи жидкого пламени устремятся в одну точку, чтобы сжечь заживо жертву, что там окажется.

Красивое зрелище. Страшная смерть.

Толпа будет довольна.

— Дракайн умрет первый, как наиболее опасный, — отрывисто бросил Ивар, сцепив руки за спиной, словно если бы он этого не сделал, то уже в нетерпении тер бы ладони, прихлопывал от радости, а, может, даже слегка подпрыгивал. Не зря же, если приглядеться, он то и дело переминался с ноги на ногу и облизывал губы, когда думал, что на него никто не смотрит. — Привязывайте!

— Нет! — крикнула Арлин, — когда поняла, что это конец. Все, им больше некуда деваться.

Они даже не смогут сбежать: не позволят ни цепи, ни раны Рейнара. Если бы у него были целы крылья, может быть, они бы улетели?.. Конечно, сама Арлин летать не умеет, но она бы научилась, она бы сделала все, что в ее силах. Может быть, у Рейнара хватило бы сил, чтобы поднять в воздух хотя бы себя?..

И тогда она повернула голову к дракайну и мысленно проговорила:

— Когда цепь от твоих наручников окажется у Ивара, вырви ее и лети, — прожгла она его взглядом.

Фея не знала, как работает мысленная речь, но надеялась, что дракайн ее услышит.

Он услышал. Так, словно в этом вообще не было никакой сложности.

Но… хмыкнул и покачал головой.

Фея тяжело и отрывисто дышала, не понимая, что Рейнар имеет в виду. А потом он мрачно ответил:

— Прости, Арлин, что не могу спасти тебя снова. Судя по ощущениям, у меня пробито легкое и сломаны ребра. Я все еще жив только потому, что у дракайнов регенерация гораздо лучше человеческой. Но взлететь с такими ранами я наверняка не смогу. И тем более не смогу унести тебя. Прости, моя фея. Я тебя подвел.

Он поднял на нее взгляд своих карих глаз, в которых, казалось, потухло привычное солнечное золото. Они были темными, как самая густая ночь.

Арлин просто не хотела верить в то, что свет ее дракайна вот-вот потухнет навсегда.

Должен же быть выход?!

Арлин всегда была оптимисткой. И, к сожалению, сейчас она оказалась не способна понять: иногда выхода просто нет.

— Ты никогда не подводил меня, — одними губами прошептала она, не сводя глаз с Рейнара, которого прямо в этот момент ставили в самый центр между четырьмя головами змеезавров.

По щекам потекли слезы, но фея не замечала. Ей казалось, что она вот-вот умрет.

Ей хотелось умереть. Только чтобы не видеть того, что случится дальше.

Рейнар не отводил от нее взгляда ни на миг. Его лицо было спокойным, и только в глазах фея видела отчаяние и вину.

Она не хотела, чтобы последним, что Рейнар испытает перед смертью, была вина. Она вообще не хотела понимать, что прямо сейчас он умрет. Это просто не могло поместиться в ее голову и отложиться там отпечатком осознания.