Тайна семьи Вейн. Второй выстрел

– А вот я нисколько не сожалею, что ты вернулся, Энтони, – заявил Роджер, выслушав из уст кузена адресованные ему поздравления, а также краткий отчет о несостоявшейся поездке и нездоровье Маргарет. – И хотя пребывание в четырех стенах наедине с самим собой меня обычно не тяготит, сегодня, должен заметить, такая компания показалась мне чуть-чуть тоскливой. Не говоря уже о том, что в столь чудесный вечер стыдно и даже как-то противоестественно сидеть дома. Поэтому давай прогуляемся к морю, полюбуемся, как луна сеет серебристый свет на прибрежные скалы, и послушаем рассказы дядюшки Роджера о том, какой он великий человек…

Прежде чем отправиться спать, Роджер заглянул в комнату инспектора и посредством неприкрытого шантажа и угроз напечатать о нем в «Курьере» разные гнусности буквально вырвал у него разрешение присутствовать при аресте завтра утром. Однако, не поверив до конца слову, данному при столь экстремальных обстоятельствах, Роджер проснулся на час раньше обычного, отправился прямиком к спальне инспектора и стал следить за его дверью голодными глазами. Но, как выяснилось, напрягался он совершенно напрасно. Инспектор, прекрасно осознававший тот факт, что его услуга дорого стоит, однако лежащий на тысячах столиков для завтрака номер «Курьера» с подробным описанием ареста опасного преступника при его, инспектора Морсби, личном участии и с подписью «ваш специальный корреспондент, присутствовавший на месте событий» стоит куда дороже. Так что Роджер лишил себя часа сна без какой бы то ни было серьезной на то причины.

С аппетитом позавтракав, инспектор и Роджер вышли из гостиницы, оставив Энтони в одиночестве бродить по комнатам и размышлять о том, когда ему следует отправиться на прогулку среди скал, дабы с замирающим от надежды сердцем взглянуть на заветную полянку.

Дом, где преподобный Сэмюель Медоуз (он же – Скользкий Сэм, он же – Герберт Питерс и так далее, и тому подобное) снимал комнаты, располагался в центре деревни. Инспектор и Роджер быстрым шагом направились к упомянутому строению. Роджер предвкушал завершающую фазу этого запутанного дела и едва мог скрыть овладевшее им сильнейшее нервное возбуждение. Инспектор же как ни в чем не бывало рассказывал смешные случаи, связанные с по-настоящему интересными (по его мнению) арестами, в которых он принимал участие.

Дверь им открыла полная женщина, которая, узнав Роджера, одарила его любезной улыбкой.

– Да, он у себя в гостиной, – ответила она, выслушав соответствующие вопросы визитеров. – Я отнесла ему завтрак около часа назад, и он еще не выходил. Преподобный Медоуз вообще ведет себя тихо, из дома выходит редко и, как говорится, предпочитает общество собственной персоны любому другому. Лучшего жильца трудно и пожелать. К примеру, джентльмен, который снимал эти комнаты до него, имел обыкновение…

– Надеюсь, мы можем пройти к нему? – осведомился Роджер, перебивая ее.

– Разумеется, сэр, – ответила женщина все с той же любезной улыбкой. – Вы ведь знаете, как к нему попасть, не так ли? Я это к тому, что видела вас здесь третьего дня. Кстати, можете поставить его в известность, что я приду за подносом в самое ближайшее время – если, конечно, это вас не затруднит, сэр. Полагаю, что без подноса с чайником, чашкой и сахарницей вам в гостиной будет вольготнее. Честно говоря, мне следовало забрать поднос раньше, но, как говорится, то одно, то другое… А время летит так быстро, что не замечаешь не только часов, но и как проходит жизнь, верно?

– Гораздо быстрее, – механически ответил Роджер, следуя за инспектором по узкому коридору. Между тем полная женщина, продолжая что-то бубнить себе под нос, направилась к лестнице и скрылась в верхней части своего домовладения.

Когда минутой позже инспектор и Роджер оказались вне зоны видимости со стороны лестницы, Роджер ткнул пальцем в дверь гостиной преподобного Сэмюеля. Инспектор, решивший не обременять себя даже формальным стуком «из вежливости», просто нажал на дверную ручку, толкнул дверь и вошел в комнату.

Но, оказавшись в крохотной прихожей, он остановился так резко и неожиданно, что Роджер, следовавший за ним буквально по пятам, невольно соприкоснулся с его мощной спиной.

– Эй! – негромко возгласил Роджер. – В чем дело? – И выглянул из-за плеча инспектора.

Как это ни назови, преподобный Сэмюель Медоуз действительно находился в гостиной, поскольку Роджер увидел его на стуле у окна с разложенным на коленях номером «Курьера». Но главное заключалось в том, что голова преподобного упала на грудь, а левая рука бессильно свисала вдоль тела. Вся поза, в которой пребывала его земная оболочка, представлялась со стороны какой-то неправильной и даже, пожалуй, неестественной.

– Вот дьявольщина! – вскричал Роджер с паническими нотками в голосе. – Что, черт возьми, с ним случилось?