Тайна центрального района

— Согласен. Вот что. Я сегодня в ХОЗУ[6], выяснить насчет зимнего обмундирования.

— Так точно, — невпопад подтвердил сержант. И потер ухо, что служило у него знаком глубокой задумчивости.

Из неотложных дел, за которые надо было приняться немедля, срочных не было ни одного. Так что как только командование отбыло в сторону станции, решили сначала испить чайку на дорожку. К тому же Остапчуку деревенская родня снова прислала сала и чесноку. И пусть начесночиваться с утра не след, но кусок сала, да еще со свежим бородинским хлебушком, на ход ноги — это дело если не святое, то безгрешное.

Гоняя чаи, Акимов пересказал старшему товарищу подробности хлопотливого вечера, визита к Введенским — подав, правда, разговоры с Катькой, а потом и с Натальей в ключе юмористическом, да так талантливо, что Иван Саныч пару раз невоспитанно хрюкнул.

— Говорил я тебе, Серега: держись от этих двух подальше. Точнее, трех уже, Сонька тоже растет — упаси боже.

— Я так понимаю, Наталья теперь ее будет на поводке водить.

— И это кстати. Что до Пожарской, то она, по счастью, не в Кольку, трусиха, к тому же голова имеется, и наверняка в больнице не раз видела, к чему непослушание приводит.

Акимов согласился.

— Все головной боли-то поменьше, — сказал Иван Саныч, но потом, помявшись, все-таки решился высказать то, что его занимало: — Я, Серега, ничего особо смешного в этой историйке не вижу. Детки, они ж быстро растут…

— Да ты что.

— …а шить, как та же Наталья, не все умеют. Вещей новых не достать, а на толкучке, если с умом подойти, за детскую одежонку озолотиться можно. — И, попыхтев, закончил: — Я к тому, что когда за Уралом служил, слышал такого рода байки, про детей, которые пропадали. Тогда беспризорных немало моталось.

— Не понял я, — признался Акимов, — с беспризорного-то что взять?

Остапчук неохотно пояснил, как малоумному:

— А что не возьми — все хлеб. Перекупщики брали — перешить, перелицевать. Обувь опять же. С беспризорными к тому же проще: искать их некому.

Акимов, подумав, все-таки заметил:

— На то намекаешь, что у нас тут такая же история?

— Ты в моих словах второго дна не ищи, — предостерег Иван Саныч. — Но вот куманек с тех мест как-то гостил, так он за рюмкой, и тоже вот как ты, со смехом поведал, что уже после начала войны бабы распускали слухи — и снова про пропавших ребят, в особенности эвакуированных, то есть тех, у кого родители были далеко…

— По сводкам у нас нет пропавших детей, — напомнил Сергей.

— …или которых просто не искали, — закончил Остапчук.

— Это что за родители, которые детей не хватятся? — помолчав, уточнил Акимов.

— Чего же нет, если есть такие. Скажем, пьянчуги, или у которых детей видимо-невидимо, или вдова, работающая в три смены. А могли просто не подать заявления. Или же другой вариант: приходит с заявлением, а ей говорят, что ничего страшного, обратись к участковому, погуляет — придет.

— Ваня, ты только при Сорокине свои байки не трави, — попросил Акимов, вытряхивая заварку и вымывая стакан, — не то все-таки придется гоняться за привидениями.

— И упырями, — добавил Иван Саныч, докушивая свой чай. — Я, Сережа, твои опасения понимаю и даже разделяю. У меня к тебе лишь один вопрос: если все, что девчонки видели, — их собственные смешные фантазии, то к чему, скажем, очки, которые вы нашли?

— Ты откуда…

Остапчук едко уточнил:

— Что, думаешь, я тебя одного слушаю, разинув рот и затаив дыхание?

— Ты между нас с Николаичем состязание решил устроить, кто смешнее расскажет то, что вовсе не смешно, — горько констатировал Акимов. — Эх, Саныч, Саныч. Словечка в простоте не скажешь.

— С вами иначе никак, — огрызнулся сержант, — вы ж все такие умные да правдивые, что никогда всего не скажете. А чуть прижжет — так и ставите срочные задачи: поезжай на рынок, отрабатывай агентуру, торговок дергай. Так я лучше сразу все выясню, чтобы, случись что, не гнать дело. Так что завтра с утра меня не ждите. Следователи!.. — И негромко, но отчетливо добавив не особо приличное слово, надел фуражку и вежливо распрощался.

Глава 13

— Баю-баюшки-баю, а я песенку спою, баю-баю-баю-бай, поскорее засыпай, — бормотала Светка Приходько, маясь.

Вот к чему приводит излишняя забота о ближних! Ведь Яшенька, наверное, уже ждет в обусловленном месте, сегодня наметили сходить на новую картину, которую завезли в фабричный дом культуры. А тут изволь дожидаться, когда соседка Галя вернется из поликлиники и заберет свою маленькую дочку, которую Светка выгуливает в коляске.

— Баю-баюшки-баю, баю Машеньку мою…

И еще беда: по поручению мамы Ани был приобретен толстый замороженный карп, который лежал теперь, пригорюнившись, в корзинке под коляской. И оттаивал.

Светка рассчитывала, что тетя Галя скоро вернется, и можно будет занести его домой, чтобы он спокойно оттаивал, ожидая своей участи. А он возьми и оттай в полевых условиях — хорошо, что еще нежарко, но, если мама Аня не увидит карпа в надлежащем месте, слушать оправданий не будет. Крику не оберешься, о прогулках и о кино придется забыть. Она и так вопит сиреной при любом упоминании Яшиной персоны.