Тайна жизни: Как Розалинд Франклин, Джеймс Уотсон и Фрэнсис Крик открыли структуру ДНК

Развивая успех, Уотсон и Крик поспешили заручиться помощью Уилкинса в подтверждении правильности своей модели путем ее сравнения с дифракционными картинами, полученными Розалинд Франклин. Подавленный Уилкинс, как во сне, кивнул и согласился просчитать важнейшие рефлексы. Видимо, ему удалось скрыть свои чувства, раз Уотсон позднее воздал ему должное за то, что он не выказал и тени горечи, однако в этой хвале, возможно, проявилось не столько дружеское отношение, сколько облегчение. Сознавая, что для коллеги происходящее болезненно, Уотсон не хотел чувствовать себя виноватым. «На его лице не было и следа обиды, – писал Уотсон, хотя огорчение трудно было не заметить, – и он по-своему сдержанно испытывал подлинный восторг от того, что эта структура принесет огромную пользу биологии»{1193}.

Чтобы смягчить ситуацию, Крик предложил Уилкинсу (но не Франклин) стать соавтором их статьи, которая будет представлена в Nature, причем его имя укажут перед их именами. Уилкинс вспоминал, что это предложение его весьма смутило: «После того как я полностью погрузился в изучение модели, мне нужен был отдых. У меня не было сил, чтобы обсуждать вопросы авторства». В конце концов он сказал Крику, что не может быть соавтором, поскольку не принимал непосредственного участия в создании модели. Крик с готовностью согласился и пояснил, что соавторство – идея Уотсона.

Перед уходом обычно крайне сдержанный Уилкинс возмущенно спросил, в какой степени построение модели кембриджских коллег обязано работе, проделанной в Королевском колледже. Крик выпалил, что тот «несправедлив», и Уилкинс, как ни странно, отступил. И всю жизнь клял себя за то, что задал этот вопрос. В мемуарах, изданных в 2003 г., он выразил сожаление и разочарование из-за своего недостаточного участия в «последнем шаге» и поблагодарил Уотсона за то, что его «выпад» не попал на страницы «Двойной спирали»{1194}.

В Королевском колледже ждали возвращения Уилкинса, предвкушая рассказ об очередном промахе Уотсона и Крика. Но ожидания не оправдались. Уилкинс рассказал основное о модели Уотсона – Крика и попросил Гослинга передать новость Розалинд Франклин в Беркбек-колледж, находящийся в Блумсбери, примерно в миле к северу от Королевского колледжа{1195}. О том, насколько полным было ее изгнание из круга сотрудников Королевского колледжа, свидетельствует тот факт, что известие достигло ее лишь через неделю. По мнению Уилкинса, все, связанное с ДНК, больше не касалось Франклин.

Настроение в Королевском колледже рухнуло катастрофически. Джон Рэндалл, узнав новость, пришел в ярость, как выразился Уилли Сидз. Джеффри и Анджеле Браун запомнилось, что Уилкинс был очень подавлен. Гослинг тоже чувствовал себя удрученным и опустошенным{1196}

. Огромная удача Уотсона и Крика обернулась для них ни с чем не сравнимой утратой. А Джерри Донохью, оценивая происходящее и со стороны, и отчасти как участник, не без оснований заметил: «Если бы случилось обратное, если бы кто-то где-нибудь так же поступил с данными, собранными в Кавендишской лаборатории, последовал бы такой взрыв, по сравнению с которым извержение Кракатау показалось бы хлопком лопающейся воздушной кукурузы»{1197}.

12 марта принесло тяжелые переживания и Полингу, который узнал о новой модели ДНК через несколько дней, когда Макс Дельбрюк получил от Уотсона подробное письмо с ее описанием. Эти несколько страниц с четко и лаконично изложенными безупречными фактами – манифест новой биологии. В строках Уотсона ощущается изумленное восхищение созданным природой механизмом передачи генетической информации из поколения в поколение. Он от руки нарисовал структурные формулы пиримидиновых и пуриновых оснований и объяснил, почему в модели взяты кето-формы, а не енольные, описал стереохимические аспекты модели и отметил необходимость сотрудничества с группой Королевского колледжа в Лондоне (опять-таки не упоминая конкретно Розалинд Франклин), располагающей высококачественными дифракционными рентгенограммами как кристаллической, так и паракристаллической ДНК. В постскриптуме Уотсон попросил: «Мы предпочли бы, чтобы вы не упоминали об этом письме Полингу. Когда наша статья для Nature будет готова, мы вышлем ему копию»{1198}

.

Разумеется, эта просьба имела обратный эффект. Поразительная по красоте истина произвела такое впечатление на Дельбрюка, что, едва дочитав письмо, он показал его Полингу. Позднее он объяснил, что тот просил сообщать ему новости от Уотсона незамедлительно. Но важно и то, что Дельбрюк не терпел секретности в научных делах и не хотел держать Полинга в напряжении{1199}.