Тайная миссия Третьего Рейха

Адольф Гитлер всегда учитывал, что во время больших акций зрители утрачивают представление о реальном масштабе происходящего. К примеру, прохождение пятидесяти тысяч штурмовиков колонной в четыре человека по узким улицам какого-нибудь провинциального города при соответствующей режиссуре могло продолжаться до восьми часов (!!!), что создавало впечатление чего-то исторически значимого, грандиозного, необъятного. Важнейшим инструментом гитлеровской пропагандистской мобилизации было шествие колонн в ногу – оно принуждало всех к одинаковым движениям и одному ритму, часто имеющему опьяняющее воздействие. У человека в колонне исчезает воля и личные желания – он слушает команды, держит равнение и ногу по идущим рядом.

Одной из разновидностей шествия было прохождение торжественным (церемониальным) маршем, в процессе которого подразделения партии переходили на строевой шаг («прусский» или «гусиный» – с прямой ногой, как это принято ныне в российской армии): шеренга за шеренгой они проходили перед фюрером, демонстрируя ему таким образом высочайшую степень почтения и готовности к повиновению. Другая форма церемониального марша – факельное шествие; партийные режиссеры очень любили это мероприятие, поскольку оно вызывало сильные эмоции у всех без исключения наблюдателей и выглядело необычайно эффектно.

Практически такой же эффект имели и массовые собрания в больших залах: Йозеф Геббельс первым оценил, что чем больше толпа, тем быстрее начинается ее экстаз и тем дольше его можно поддерживать. После одного из митингов в берлинском Дворце спорта в 1932 году будущий министр пропаганды записал в дневнике, что целый час после окончания митинга толпа ревела и неистовствовала, а флюиды фанатизма распространялись на всех присутствующих, глубоко и устойчиво воздействуя на людей…

Пропагандистским целям служила даже униформа. Гитлеровцы исходили из старой прусской традиции, в соответствии с которой военная форма была почетной одеждой мужчины, а форма офицера имела чуть ли не культовое значение. Гитлер всегда подчеркивал, что он является наследником и продолжателем славной прусской традиции. Гитлеровские пропагандисты усугубили отношение к униформе, сделав его инструментом для ликвидации индивидуализма и всеобщей мобилизации.

Помимо униформирования партии, сильный пропагандистский эффект имело введение различимых партийных символов: красного знамени со свастикой, имперского орла на штандартах подразделений, партийного приветствия поднятием правой руки и возгласа «Sieg heil!». Совокупность символики была важной частью стиля НСДАП. Интересно, что до 1933 года республиканские власти запрещали публичное ношение партийных униформ – на это штурмовики отреагировали довольно остроумно: поскольку ношение партийных галстуков и портупеи не было запрещено, они надевали их прямо на голое тело – смех, вызываемый видом марширующих полуголых колонн СА, также работал на расширение популярности нацистов…

Восхождение Адольфа Гитлера к власти – это, пожалуй, самый поразительный в европейской истории пример победы политической партии, находившейся в положении аутсайдера и пользовавшейся лишь региональной поддержкой избирателей. При попытке объяснить мощный взлет нацистского движения недостаточно учитывать только виртуозную демагогию Гитлера, отличную организацию штурмовых отрядов и благоприятные для Гитлера социально-экономические обстоятельства (Великую депрессию, например) – нужно помнить о той энергии, которую вкладывали нацистские лидеры в рекламу своих идей и программ. Но эта энергия была бы потрачена впустую, если бы Гитлер с соратниками сами не верили в то, что говорили.

Историк Иоахим Фест указывал, что «Гитлер оказался первым, кто – благодаря строго подобранным эффектам, театральным декорациям, исступленному восторгу и суматохе обожания – возвратил публичным зрелищам сокровенный смысл. Их впечатляющим символом был огненный свод: стены из волшебного света на фоне темного> угрожающего внешнего мира. Если немцы могли и не разделять присущий Гитлеру аппетит к пространству его антисемитизм, вульгарные и грубые черты, то сам факт, что он снова придал политике величественную ноту судьбы и включил в нее толику страха, принес ему одобрение и приверженцев».