Тайная песня

Женщины вдвоем сняли сырую одежду с Роланда. Когда он остался лежать на спине нагишом, старуха внимательно оглядела его.

— Красавец, худой, одни мышцы да кости. Ни капли жира. А посмотри-ка на его дротик. Ты, должно быть, счастлива, как горлица.

— Вы говорите по-английски, — машинально заметила Дария.

— Ага, меня научил отец. Я родом из Честера, и мой муж — один из этих дикарей-монахов. Но он согревает мои старые кости длинными зимними ночами. Да, он мой, весь мой.

Дария взглянула на Роланда. Его дротик бессильно лежал в облачке густых черных волос и был очень длинным. Девушка от всего сердца пожелала, чтобы он согревал ее до конца жизни.

Они прикрыли Роланда одеялом, и старуха ничего не сказала о том, как зарделись щеки у жены незнакомца.

— Какой горячий, — с тревогой произнесла Дария, проводя ладонью по лицу Роланда. — Скажите, он ведь поправится, правда?

Ромила взглянула на девушку и утвердительно кивнула.

— Да, поправится и, как большинство мужчин, станет ворчать и жаловаться, пока тебе не захочется размозжить ему голову от злости.

— Надеюсь, — обронила Дария, усаживаясь возле Роланда. Она не могла удержаться, чтобы не гладить его лицо, руки, волосы.

Сморщенный старик с мудрыми глазами принес пиявки, и к Дарии вернулась надежда.

Она нашла пригоршню монет в одном из мешков Роланда. Когда она заплатила за пиявки, старик посмотрел на нее с нескрываемым удивлением.

— Кто ты? — спросил он по-валлийски, медленно выговаривая слова.

— Мой отец был валлийцем, сэр. Старик громко хмыкнул.

— Скажите, сэр, мой муж будет жить?

— Ты меня об этом спрашиваешь? Я отвечу тебе завтра. Молись за своего мужа, деточка, и я вернусь утром.

Дария вдруг поняла, что он начал говорить по-валлийски, но потом перешел на английский. Не очень-то она хорошая актриса, если даже старый священник видел ее насквозь.

Девушка вернулась к изголовью Роланда. Теперь она знала, что их связывали какие-то таинственные узы. Дария снова вспомнила о чужестранцах в белых одеждах, которых видела во сне. Она даже понимала их странный язык. Смуглолицый мужчина отвел Роланда в сторону и тихо сказал ему: «Я уничтожу тебя, неверный пес!"

И в этом ее сне Роланд думал: «Проклятие, мне придется перерезать ему горло». Дария не знала, сделал ли он это, но потом перестала сомневаться. Да, Роланд убил чужеземца.

Девушка прижалась щекой к его груди и задремала. Он не шевельнулся до тех пор, пока она не разбудила его вечером, чтобы покормить бульоном, который принесла Ромила. Роланд отворачивался, но Дария была терпелива, и ему пришлось подчиниться. Затем удовлетворенная девушка обтерла его лицо и грудь влажной прохладной тряпицей.

Однако лихорадка не проходила, и ее страх усилился. Дария страстно молилась о его здоровье, предлагая в обмен свою жизнь, но понимала, что такая просьба не найдет отклика у Господа. Она была только женщина, как однажды сказал ей дядя Дэймон. Какое дело Господу до того, что хочет глупая женщина?

Дария намочила еще тряпок и обтирала Роланда снова и снова. От его тела исходил жар, и ее молитвы становились все чаще и исступленнее.

Ровно в полночь он открыл глаза и взглянул на нее.

— Роланд! Слава Богу, ты пришел в себя! Мужчина безмолвно смотрел на Дарию. Вдруг его лицо исказилось от гнева, и он заорал:

— Иоанна, проклятая сука! Убирайся с глаз долой, пока я не свернул тебе шею!

Роланд схватил ее за руку и стал выворачивать кисть, тяжело дыша и бормоча:

— Я отдал тебе свое сердце, предлагал все, что у меня было и будет. Но ты предала меня, а теперь вернулась, чтобы насладиться моими мучениями. Сука! Вероломная сука!

Он отпустил ее руку и ударил по лицу. Девушка отшатнулась и упала на пол.

— Роланд, — взмолилась она, становясь на колени, — не двигайся. Нет!

Но он откинул одеяла и вскочил на ноги, качаясь от слабости. Дария наблюдала за ним как завороженная. Затем так же внезапно приступ прошел, и Роланд без сил повалился на кровать. Ей удалось положить его на спину и укрыть одеялом.

Медленно ползли часы. Наконец он вздохнул, снова открыл глаза и неожиданно вцепился ей в волосы.

— Иоанна, это ты. Но ты больше не получишь мою душу!

Девушка склонилась над ним и сжала его плечи.

— Нет, Роланд, это я!

Он что-то забормотал на том странном, гортанном языке, на котором говорил во сне. Это был язык мусульман и арабов. Потом сказал ей тихим и ласковым голосом:

— Прости меня, Лайла. Как я мог перепутать тебя с Иоанной! Подойди ко мне. Я хочу держать твои груди в ладонях и наслаждаться прикосновениями твоих рук. Да, Лайла, дай мне твое нежное тело.

Дария едва дышала, ошеломленная и зачарованная его словами, но не шевелилась. Роланд стал гладить ее груди.

— Ты все еще одета. Неужели не хочешь меня? Почему ты не раздеваешься?

Она вглядывалась в его лицо, на котором было разлито безмятежное блаженство.

— Ну же, сними свой шелковый халат. Я хочу ощущать твое тело.

Роланд думал, что она — Лайла, женщина, которую он любил на святой земле. Но сейчас ей было все равно. Дария стала гладить его руки, как он гладил ее груди, и почувствовала, как из недр его тела поднимается желание.