Тайная река

А со временем он снова поговорит с Сэл. Понятно, он напугал ее, вот так сходу брякнув о том участке, не продумав, каким образом все это можно осуществить. Надо действовать постепенно, вот и все.

Они с Сэл достали из-под папоротниковой лежанки коробку и при свете масляной лампы посчитали деньги. Тридцать пять фунтов. У них еще никогда не водилось столько денег. Если ему удастся найти подержанные весла, то хватит и на лодку от Уолша.

Сэл взвесила монеты на ладони, пересыпала их с руки на руку. Поднесла одну к лампе, покрутила, полюбовавшись на блеск, оставленный тысячами рук, в которых она побывала.

«Уилл…» – сказала она, и он посмотрел на нее. Голос у нее был какой-то необычный. Сейчас, при свете лампы, он разглядел, что один зрачок в ее карих глазах чуть меньше другого. «Этот Блэквуд, – сказала она. – Я прочла в “Газетт”, что он продает “Королеву”». Он чуть было не спросил, какое это имеет отношение к лодкам Уолша, но сдержался. «Просит сто шестьдесят, но готов снизить цену, – она говорила так, будто вслух размышляла. – Нам стоит ее выкупить. Тогда мы сможем заработать, как он, и быстро».

Взгляд Торнхилла обратился к груде монет на столе, но она его опередила: «Остальное займем, – произнесла она, понизив голос. – У мистера Кинга».

Сначала он даже не поверил своим ушам, но, взглянув на нее, увидел, что она улыбается. «Через пару лет торговых перевозок мы вернем большую часть долга, – сказала она. У него челюсть от удивления отвисла, а она, думая, что ему нужно подтверждение, быстро добавила: – Я подсчитала, Уилл, все должно получиться, – она наклонилась к нему через стол, убеждая, уговаривая: – И тогда мы сможем вернуться Домой».

Он чуть не расхохотался. Все это время он лелеял тайную мечту, а, оказывается, она тоже жила мечтой. У ее мечты был совсем другой финал, но чудо в том, что они оба мечтали.

Она, не зная, о чем он подумал, продолжала гнуть свою линию, глядя на него сверкающими глазами: «Пары лет хватит, Уилл, и мы вернемся Домой. Только представь это, Уилл!»

Он кивнул, как будто тоже думал о Доме, и когда она перегнулась через стол и, положив ладони ему на лицо, поцеловала его, он поцеловал ее в ответ так страстно, что она удивилась. «Да, – сказал он. – Завтра пойду к мистеру Кингу». Но думал он совсем не о том, как скоро они смогут вернуться. Он подсчитывал, как скоро он сможет заняться торговлей на Хоксбери, потому что тогда было бы абсолютно логично и поселиться на реке – короче, когда именно он сможет встать на ту землю и почувствовать, что это его собственная земля.

• • •

Помимо того, что хранилось в коробке, им нужно было еще сто пятнадцать фунтов. Огромная сумма, такая большая, что казалась нереальной – не настоящие деньги, а только звуки, вылетающие изо рта. Там, Дома, он никогда бы на такое не пошел. Да и мысли бы такой не возникло. Но здесь – да, долг не давал бы ему спать по ночам, но при этом мог превратить его в человека имущего. Мистер Кинг согласился дать взаймы, и они с Торнхиллом пожали руки, как будто Торнхилл стал ему ровней.

Он хорошо знал «Королеву»: открытый одномачтовый шлюп девятнадцати футов длиной, от носа до кормы полупалуба, достаточно места в трюме. Она была довольно неуклюжим корытом, тупоносая, широкая, валкая, годная лишь на короткие маршруты, при попутном ветре теряла устойчивость. Но была крепкой и отлично держала удар.

Торнхилл, чтобы успокоиться, вынужден был выпить стаканчик. Но все равно, когда подписывал бумаги, рука у него тряслась.

• • •

Сэл спустилась полюбоваться лодкой. Она снова ждала ребенка и, усевшись на бухту каната, вынуждена была раздвинуть ноги – так ей было легче уложить живот. «“Королева” – странное имя, – сказала она. – Помнишь, у Па была лодка? Он назвал ее “Надежда”? – она улыбнулась Торнхиллу, прищурилась, глядя в безоблачное небо: – Вот и мы должны хранить надежду, и молиться – она улыбнулась воспоминаниям, и ее лицо засияло как прежде: – На лодке была красная полоса, Па особенно гордился этой полосой».

Когда она в следующий раз спустилась в бухту, на руках у нее уже был младенец. Торнхилл вместе с Уилли замазали старое название и на его месте нарисовали новое, старательно скопировав буквы с клочка бумаги, который дал Найтингейл. Красная полоса, проходившая под планширом, смотрелась превосходно. Теперь он понимал, почему мистер Миддлтон так на ней настаивал. Для полного совершенства они нарисовали такую же полосу и вокруг плоскодонки, которую Блэквуд отдал как часть сделки.

«Надежда» была словно создана для отца и сына. Уилли было почти одиннадцать, вполне уже рукастый, здорово похожий на отца, с такой же упрятанной под шапку буйной шевелюрой. А еще он был парнем мужественным. Как-то раз ему веслом придавило палец, он побелел, но ни разу не пикнул. Торнхилл увидел, как напряглась нижняя челюсть, когда он пытался сдержать крик, – мальчишка аж весь раздулся.

Торнхилл знал, какая это боль, и знал, сколько сил требуется, чтобы смолчать.