Таинственная дверь

Однако ни Вероника, ни Жан не знали о том, что в этот момент происходило в другой части замка, где Кузьма решительно шагал к помещению казармы, так как ему вместе с товарищами предстояло заступить в караул. Он был погружён в свои мысли и бормотал под нос:

— Молодцы они оба, что брат, что сестра. А я говорил, говорил, они смогут. Хотя до цели тут ещё семь вёрст, и всё лесом. Радоваться пока рано…

И в подтверждение слов Кузьмы за его спиной бесшумно возникла фигура Шарля. Он взмахнул рукой, от удара дубинки по голове ноги Кузьмы подкосились, и он грузно обрушился на пол. Из-за угла боязливо выглянули Никколо и Джино.

— Что смотрите, трусы проклятые? Хватайте и тащите его немедленно в тюремную башню! Если сюда явятся солдаты королевской охраны, они порубят вас на куски. Быстро!

Джино и Никколо схватили Кузьму за руки и быстро поволокли прочь.

Владик сидел на соломе в своей камере, перебирая в голове самые разные пути бегства и отметая их один за другим. Вдали послышался топот, пыхтение, невнятные обрывки слов.

— Ну и тяжёлый же он.

— Все руки отмотал.

— Давай скорее, он приходит в себя. Вон, глаза открывает. Если он очнётся, задавит нас, как щенков…

Через решётку Владик увидел, как Никколо и Джино волокут какого-то человека. Джино отпер решётку, они затащили свою жертву в камеру и торопливо выскочили нарушу. Снова загремел замок, и два негодяя торопливо ушли прочь.

Владик вгляделся в лицо лежавшего на полу человека и охнул, внутри у него всё оборвалось.

— Кузьма! И тебя тоже?

Владик набрал из стоявшего в углу деревянного ведра полные пригоршни воды и брызнул в лицо Кузьмы. Кузьма медленно открыл глаза и с трудом произнёс.

— Что это было? Где я? То есть где мы с тобой?

— В тюремной башне, в подвале. Тебя сюда притащили Джино и Никколо, слуги Кон Рабиа. Меня тоже они сюда заперли.

Кузьма сел, прислонившись к стене. Он провёл ладонью по затылку:

— Ох, ты! Чем же это они меня саданули? Вот пацан, ещё один тебе урок…

Кузьма замолчал — он, морщась, потирал голову.

— Какой урок, Кузьма?

— Да такой, брат, урок, который я сам никак не выучу. Никогда не жалей тех, кого жалеть не надо. То есть врагов своих. А мы их тогда отпустили.

Подумав, Владик возразил:

— Дело не в них. Не они же сами придумали нас сюда запереть. Это всё Кон Рабиа, его рук дело. А Никколо и Джино лишь его слуги. Правда, подлые слуги, что есть, то есть.

Кузьма усмехнулся:

— Молодец, верно рассуждаешь. Только если ты такой умный, скажи, как нам отсюда выбраться?

Владик пожал плечами.

— Понятия не имею. Пока. У нас есть друзья, они должны помочь.

— Это ты про пухлого пажа, как его, Жана, и моего старинного приятеля Вилли? Забудь про них. Друзья, пацан, хороши, чтобы выпить с ними вина да разделить кабанью ногу, запечённую на углях, да поболтать по душам. А когда ты, вот как сейчас, окажешься на самом дне, когда ты окажешься врагом самого могущественного человека в королевстве, то тут они будут думать только о своей шее. Не о том, как спасти твою голову, а о том, как бы не потерять свою собственную.

— Хорошо же ты думаешь о друзьях.

— Я больше твоего повидал в этой жизни. Меня и предавали, и продавали ни за грош, когда я меньше всего этого ожидал.

— А я верю в дружбу и в друзей.

— Тем ты и хорош. Э, слышишь? Кто-то идёт.

Действительно, из темноты выплыла фигура Никколо. В руках у него была краюха хлеба. Он осторожно приблизился к решётке.

— Эй, вы, я обед вам принёс.

Кузьма вгляделся в незваного гостя.

— Я начал слепнуть на старости лет, или ты, наглец, принёс нам лишь кусок хлеба?

Никколо издевательски захохотал:

— Нет, были ещё жареные перепела да тосканское вино, но перепела по дороге разлетелись, а вино я разбил уже у самой башни!

Никколо кинул хлеб на пол камеры.

— Вот вам, чтобы не сдохли с голоду!

Кузьма вскочил на ноги с такой прытью, что даже Владик от неожиданности отпрянул от него. Через мгновение Кузьма был уже у решётки, замешкавшийся Никколо в испуге ринулся назад, его ноги заплелись, он рухнул на каменный пол и быстро-быстро отполз прочь, на безопасное расстояние.

А Кузьма схватился за решётку и заревел голосом, от которого, казалось, задрожала башня:

— Наглец! Издеваться над людьми, которых судьба и без того решила подвергнуть самым страшным испытаниям! Ещё и мучить голодом! Помяни моё слово, ты ещё заплатишь за это, тебе отольются наши слёзы! Ты попадёшь в мои руки, и тогда в твоём теле не останется ни одной кости, которую я бы не переломал!

Кузьма тянулся через решётку, как будто надеясь схватить Никколо за полу кафтана, хотя перепуганный Никколо уже был далеко от него. Он уже вскочил на ноги и поторопился прочь, на ходу крича:

— Это ещё кто кому переломает! Каторжник!

А Кузьма не унимался, его голос грохотал:

— Пойди сюда, негодяй! Не было ещё на свете человека, который смог бы так подло напасть на меня и не заплатил за это полной мерой! Шакал трусливый! Я тебя…

— Кузьма, он уже ушёл.

Кузьма тут же перестал буйствовать и, как ни в чём не бывало, обернулся к Владику.

— Да? А я и не заметил. Прости, увлёкся.