Таинственный Хранитель

Около пяти часов вечера Андрей уже вернулся в Гатчину, для экономии времени он предпочёл автобус и от «Московской», слава богу, не угодив в пробку, добрался до Большого дворца за сорок минут.

Пока, мягко пружиня на рессорах, автобус нёс его к Гатчине, он почти всю дорогу безмятежно дремал, предаваясь приятным видениям, в которых прошедшая ночь играла главную роль. Однако затем в его безмятежное состояние стали вторгаться «несвоевременные» мысли, нарушившие его душевное спокойствие. Андрей вспоминал те два вечера, когда в галерее ему являлось Нечто; если первую встречу с привидением легко можно было списать на усталость, помноженную на ночную атмосферу дворца, что вполне возможно каким-то образом ввело его в изменённое состояние сознания, то объяснить рационально второе появление призрака – три дня спустя, на том же месте и почти в одно время – был уже не в состоянии.

«На том же месте в тот же час», – подумал он отстранённо и сразу же вспомнил юмористическую ретро-песенку с похожими словами:

Мы оба были, я у аптеки, а я в кино искала вас…Так значит, завтра на том же месте в тот же час

Пропел он про себя и поморщился, как от зубной боли – тьфу, пошлятина!

И всё-таки… Что если хотя бы теоретически предположить, что в его видениях заключён некий смысл? Косвенным аргументом «за» служила строчка из Шекспира: «Есть много в этом мире, друг Горацио, что и не снилось…» Ведь Гамлету тоже являлось Нечто – Тень отца…

Ну вот, резюмировал Андрей, теперь я размышляю о Гамлете, как о реальном человеке… Он понимал, что его картина мира – лишь грубая проекция его собственных чувств, моделирующих окружающую действительность, и, пожалуй, впервые с такой отчетливостью уличил её в столь вопиющем несовершенстве.

Во дворце, в их рабочем кабинете дым стоял коромыслом. Конечно, это было явной гиперболой, – на безрыбье и рак рыба, в монастыре и чаепитие – оргия. Людей в комнате, действительно, было аномально много, особенно для часа, когда научная часть либо стремится к воссоединению со своими ячейками общества, либо – несуетливо служит Клио (как известно, служенье муз не терпит суеты, тем более в рабочее время).

Расспросив о причине чаепития и о символическом смысле тортиков и пирожных на столах, Андрей выяснил, что именно в этот день сколько-то лет назад появилась на свет Ольга Олеговна – она и проставляется, остальные (и он в том числе) – её гости. Извинившись перед «уважаемой ассамблеей» за своё неведение, Андрей пожелал имениннице всего того, что принято желать в подобных случаях, клятвенно заверив её (в присутствии свидетелей!), что за ним остаётся персональный подарок. Он церемонно чмокнул Ольгу Олеговну в щёчку, налил себе чаю, взял кусочек торта, а минут через пятнадцать, когда общий разговор окончательно иссяк, вышел в коридор в надежде привести в порядок разлохмаченные мысли.

Снова припомнился последний разговор с Виктором. «Ему что-то от тебя надо…»

То ли сама атмосфера дворца наводила на подобное размышление, то ли в голове у него сместился некий мыслительный «центр тяжести», только Андрей подумал: «А вдруг? Виктор, конечно, балбес, но порою говорит дельное… Что если вправду – кто-то (не обязательно само привидение) пытается донести до меня некое послание?» Следом вспомнилась реплика Агриппины насчёт внешнего сходства самого Андрея с Кутасовым – сановником эпохи Павла. Граф Кутасов личность историческая, уж не здесь ли зарыта собака? По крайней мере, попытка – не пытка, и, по совету Виктора оставшись в галерее сегодня вечером, он ничего не теряет. В детстве, помнится, в подобных случаях говорили «бог троицу любит», и третий раз, третья попытка в любом деле принимала статус решающей, судьбоносной, последней.

Андрей вернулся в комнату. Гости уже расходились. Попрощался и вышел Борис Львович, и сама «новорожденная» почти сразу засобиралась домой. Комната опустела. Андрей включил компьютер и принялся за работу – наука в отличие от искусства штука точная и признаёт гармонию законной лишь в том случае, если кому-нибудь удастся измыслить алгебраическую формулу для её «поверки», привет Сальери и Моцарту.