Таинственный Хранитель

– Ну, тогда я тебе ещё немного про бабу Аню расскажу. Если у кого-то в селе скотина пропадала – бежали к ней за помощью. Она что-то такое шептала и писала на бересте (обязательно на бересте!) и человек тот относил бересту в лес, чтобы передать лешему свою просьбу. Самое забавное, что потом корова или лошадь довольно быстро находилась. Ещё почему-то считалось, что на свадьбе обязательно должна присутствовать баба Аня, и её приглашали со всеми возможными почестями. Люди верили, что от неё зависит счастье молодых, – она оградит их от злых духов и от порчи. Звали её присутствовать при родах. Тогда бабушка приготовляла воду от порчи, причём, брала её из реки и обязательно по течению. Затем производила своеобразный обряд: брызгала воду на роженицу, на каменку в бане, обязательно из-под левой ноги, ну, и тэ пэ. Чтобы, например, приворожить парня, девушка шла к моей бабке и та готовила ей любовный напиток из осоки, крапивы и пиканов. Девица потом должна была положить в это зелье локон волос любимого человека и в полночь (непременно в полночь!) оставить эту смесь в щели его дома. При этом надо было приговаривать: «Как осока режет, вонзайся в его сердце, как от крапивы больно, пусть заболит его сердце, как пиканы желательны, пусть он меня пожелает…»

– И как, помогало? – не удержался от шутливого замечания Андрей.

– Представь, помогало! – обиделась за свою прабабку Агриппина. – Если не веришь, могу на тебе испытать…

– Да я и так давно привороженный, – приобнял он девушку, – куда больше-то?..

– Ладно, так и быть, прощаю, – серьёзно сказала она, не приняв его шутливого тона. Помолчала немного, словно что-то припоминая, потом пригубила вино и продолжала: – В последний раз мы с бабой Аней виделись, когда мне исполнилось тринадцать. Она тогда сильно заболела и, видно, уже знала, что смерть скоро её приберёт, – и позвала мою бабку Марию к себе проститься. Да наказала, чтобы та непременно меня привезла. В доме уже находились два её сына, братья моей бабы Маши, но из правнуков никого кроме меня бабка Анна не позвала. Она лежала на своей белоснежной, с кружевами по краю простыней, постели, на высоких подушках, и баба Маша подвела меня к ней поближе. Бабка Анна сделала ей знак рукой, чтобы она вышла, и мы остались вдвоем. Выглядела она очень плохо: худая, с потемневшим лицом, но глаза горели ярко, как в молодости. Она долго вглядывалась в моё лицо, потом протянула мне худую изработанную руку, я взяла ее руку – она была очень горячая. Я тогда заплакала, очень её стало жалко, но бабка Анна жестом приказала мне замолчать и сказала: «Не плачь, Агуша, тело мое уйдет в землю: прах к праху, – так заведено от века, но дух мой будет жить и будет тебя охранять. Помни об этом. И вот что ещё, возьми-ка этот камушек и всегда храни его при себе, как память обо мне. Только смотри не потеряй, а то большое несчастье может получиться. Да никому про этот камушек не говори – это будет наша с тобой тайна. Хорошо, деточка?» Я взяла камушек, гладенький, пёстренький, похожий и по размеру, и по расцветке на перепелиное яичко, и зажала его в кулачке. «А теперь поцелуй меня на прощание и иди, я устала, – сказала она, прикрывая глаза. – И не забудь про наш уговор!» «Не забуду, бабушка, – пообещала я». Потом взяла скамеечку, встала на неё и поцеловала бабушку в потемневшую сухую щеку. «Вот и ладно, – произнесла она почти шепотом, а теперь иди, деточка, иди, – мне пора в путь…» И я ушла. А через полчаса баба Аня умерла. Зато камушек-то у меня остался. С тех пор я с ним никогда не расставалась.

– Впечатляет, – сказал Андрей сочувственно, его «достал» проникновенный рассказ девушки. – Но прощание у вас было какое-то странное. Зачем она тебе камушек подарила? Это что – нечто вроде амулета?

– Не совсем… – загадочно отозвалась Агриппина. – Я камушек тот долго хранила в отдельной коробочке – всё-таки память о прабабке, а потом со временем про него позабыла. Но когда мне исполнилось пятнадцать, со мной стали происходить разные не совсем обычные вещи, быть может, я потом тебе об этом расскажу, не сейчас. В общем, через какое-то время я поняла, что камушек этот не простой, и даже не амулет заговоренный, а – бери круче! – это был камушек силы. Да-да, представь себе! Перед смертью моя прабабка передала мне всю свою колдовскую силу. Вот так-то, господин искусствовед! – последнюю фразу она произнесла уже более легкомысленным тоном, вероятно, чтобы не слишком нагружать Андрея.

– Да, дорогая, с тобой не соскучишься… – покрутил он головой. – Так я, стало быть, связался не с кем иным, как с потомственной ингерманландской ведьмой, – подытожил он. – Просто нет слов!..  – и он широко развел руками.

– Ну, если ты лишился дара речи, давай ещё выпьем по паре глотков для поднятия духа – и вперёд, разгадывать твои письмена. Нет-нет, мне на самом деле пару глотков, иначе ничего не получится… – остановила она его жестом. – Себе можешь хоть полный бокал наливать, а мне предстоит поработать.