Таинственный незнакомец

Все это время Гаррет держалась стоически, проявляя бездну терпения. Этан понятия не имел, что женщина может обладать такой выносливостью. Почти без сна и еды она сохраняла ясность ума и была готова лицом к лицу встретить все, что выпадет на ее долю.

– Ты уверена, что не хочешь подождать меня на улице? – с надеждой спросил Этан. – Я вернусь через пятнадцать минут.

– Каждый раз, когда ты будешь спрашивать об этом, – терпеливо ответила она, – я буду отвечать «нет». Почему бы тебе не перестать задавать ненужные вопросы?

– Я подумал, что это ослабит твою стойкость.

– Нет, это только делает меня упрямее.

– Запомню на будущее, – сухо заметил Этан, надвинув шляпу ниже на глаза.

За все время их знакомства в доме Дженкина ему довелось побывать всего три раза. Если повезет, слуги не станут внимательно его разглядывать и не узнают.

Гаррет засунула ему за воротник белый носовой платок, имитируя таким образом зоб Гэмбла, и, ласково погладив по щеке, прошептала:

– Все будет хорошо.

С удивлением и досадой Этан вдруг понял, что заметно нервничает. Казалось, что его тело превратилось в набор отдельных механизмов, которые не взаимодействуют между собой. Он сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и, развернув Гаррет от себя, завел ей руки за спину, словно вел ее силком.

– Может, пока мы идем по дому, мне нужно ругаться и вырываться? А ты потом усмиришь меня, – предложила она, входя в роль.

– Нет, acushla, мы не будем заходить так далеко, – покачал головой Рэнсом и, поцеловав ее в шею, шепнул: – Но я усмирю тебя немного позже, если захочешь.

Почувствовав, как ее тело пронзила дрожь, он улыбнулся, но уже в следующий момент его лицо приняло непроницаемое выражение, и он постучал в дверь.

Их впустил высокий жилистый дворецкий с широкими прусскими бровями и сединой в волосах. Этан, не поднимая головы, хрипло произнес:

– Передайте Дженкину, что у меня посылка, которую он ждет.

– Да, мистер Гэмбл. Следуйте за мной.

Пока дворецкий вел их по дому, он даже не взглянул в сторону Гаррет. Интерьеры особняка поражали обилием изогнутых линий и форм: овальные ниши, круглые плафоны на потолке, круглые апсиды, извилистые коридоры. Этану, который предпочитал прямые углы и линии, такая змееподобная планировка показалась сбивающей с толку.

Они пересекли круглую приемную и остановились перед дверью в личные апартаменты. Пропустив их внутрь, дворецкий удалился.

Стены кабинета были покрыты богатыми темными обоями и украшены позолотой и резьбой. На полу лежал толстый, бордового цвета ковер. По стенам висели головы диких животных: льва, гепарда, белого волка и других хищников. Пламя в камине то вспыхивало, то угасало, пожирая потрескивающие дубовые поленья. Перед очагом, с пачкой документов в руках, сидел Дженкин.

Сердце Этана тревожно застучало.

– Гэмбл, – сказал Дженкин, не поднимая головы от бумаг, – подведи гостью ближе и давай сюда свой отчет.

Этан отпустил Гаррет и, вытаскивая платок из-за воротника, отрывисто произнес:

– Все пошло не так, как было запланировано.

Дженкин вскинул голову и уставился на Рэнсома немигающим взглядом, черные зрачки расширились, скрыв радужку.

Пока они неотрывно смотрели друг на друга, в Этане проснулось что-то порочное и отвратительное. На несколько ужасных секунд он почувствовал, что разрывается между желанием убить и желанием разрыдаться. Ему показалось, что место ранения запульсировало, и он едва удержался, чтобы не прикрыть его рукой в защитном жесте.

Дженкин заговорил первым:

– Гэмбл был уверен, что из вас двоих уцелеет именно он.

– Я не стал его убивать, – равнодушно заметил Рэнсом.

Казалось, эти слова поразили Дженкина даже сильнее, чем вид живого Этана. Не поднимаясь из кресла, он снял с подставки на соседнем столике сигару и попытался ее разжечь. Руки у него заметно дрожали, но голос звучал спокойно:

– А я был бы не против. От Гэмбла нет никакой пользы, если он не сумел устранить тебя с двух попыток.

Этан понял, что они оба не вполне контролируют себя. В отличие от них Гаррет демонстрировала полное самообладание и чувствовала себя почти спокойной, когда медленно обходила комнату, разглядывая картины и экспонаты на полках. Из-за того, что она всего лишь женщина, Дженкин почти не обращал на нее внимания.

– Какова природа твоих отношений с Рейвенелами? – вдруг спросил он. – Почему они решили приютить тебя?

Значит, он не знал. Этан невольно удивился тому, что кое-какие секреты недоступны даже Дженкину, и отрезал:

– Это не важно.

– Никогда не отвечай мне в подобном роде, – отрывисто заявил Дженкин, возвращаясь к своему начальственному тону. – Если я спрашиваю, значит, это важно.

– Прошу прощения, – тихо произнес Этан. – Я имел в виду, что это не ваше дело.

На лице Дженкина появилось удивление.