Тайны инквизиции. Средневековые процессы о ведьмах и колдовстве

«Одна из наиболее чтимых московских святынь – часовня Святого Пантелеймона на Никольской. В ней и около нее всегда толпа. По ночам часовня заперта, но ранним утром, далеко до рассвета, в ней служится молебен; затем чудотворная икона вывозится в город для служения молебнов в частных домах. Тогда в часовню собирается особенно много народа – все больше мещан и крестьян. Так было и в ночь 25 сентября. Часовня еще не была отперта, а около нее уже толпилось человек триста. Между ними находились крестьянский мальчик Василий Алексеев и какая-то простая женщина, одержимая припадками – не то истерического, не то эпилептического свойства. Возле этой пары стояла крестьянка Наталья Новикова; она разговорилась с мальчиком и подарила ему яблоко… Мальчик куснул яблоко – и надо же быть такому несчастью, чтобы как раз вслед за тем с ним сделался истерический припадок. На крик Алексеева прибежал с ближайшего поста городовой и отвез больного в приемный покой. Толпа, конечно, всполошилась:

– Отчего был крик? В чем дело?

Наталья Новикова и женщина, сопровождавшая Алексеева, вероятно, успели тем временем повздорить, потому что вторая из них принялась объяснять народу происшедший случай таким ехидным образом: мальчика испортила вот эта баба. Дала ему яблоко, а яблоко-то было наговорное. Едва он закусил яблоко – как закричит и почал выкликать…

Суеверная сплетка быстро обошла толпу и подчинила ее себе. На Новикову глядят со страхом и ненавистью. Слышны голоса:

– Ведьма!

– Мальца заколдовала!

– Пришибить – и греха не будет…

На Новикову начинают нажимать; она струсила и решила лучше уйти подальше от греха: народ – зверь, с ним не сговоришь. Пока она пробиралась к Проломным воротам, толпа рычала, но не кусалась; со всех сторон ругательства, отовсюду свирепые взгляды, но ни у кого не хватает мужества перейти от угроз к действию… В это время кто-то громко и отчаянно крикнул:

– Братцы… бей колдунью!

И в ту же минуту Новикова была сбита с ног и десятки рук принялись молотить по ней кулаками… Молотили с яростью, слепо, не жалея, насмерть… И, не случись на Никольской в ту пору опозднившегося прохожего, чиновника Л. Б. Неймана, Новиковой не подняться бы живой из-под града ударов. Г-н Нейман бросился в толпу:

– Что вы делаете? С ума сошли?

– Бей колдунью!

– Этот – что тут еще?!

– Вишь, заступается…

– Заступается? Видно, сам из таких… бей и его!

– Уйди, барин! Не место тебе здесь… Наше дело, не господское…

– Бей! бей! бей!..

Г-н Нейман, обороняясь, как мог, протискался, однако, к Китайскому проезду, где подоспел к нему городовой, чтобы принять полуживую Новикову: она оказалась страшно обезображенною, защитника ее тоже, выражаясь московским жаргоном, отделали под орех…

И над сценой этой средневековой расправы ярко сиял электрический фонарь великолепной аптеки Феррейна, и повезли изувеченную Новикову в больницу мимо великолепного Политехнического музея, в аудитории которого еженедельно возвещается почтеннейшей публике то о новом способе управлять воздухоплаванием, то о таинствах гипнотизма, то о последних чудесах Эдисоновой электротехники. И когда привезли Новикову в больницу, то, вероятно, по телефону, этому чудесному изобретению конца XIX века, дали знать в дом обер-полицмейстера, что вот-де в приемном покое такого-то полицейского дома лежит женщина, избитая в конце века XIX по всем правилам начала века XVI…»

Рафаэль Сабатини

Торквемада и испанская инквизиция

История, написанная Рафаэлем Сабатини, автором «Жизни Чезаре Борджиа», «Заблудшего святого» и др

El fuego está encendido; quemará fasta que falle cabo al seco de la leña[138].

Андрес Бернальдес. История католических королей, гл. XIV

Предисловие

Рассказ о Томасе де Торквемаде – это рассказ о возникновении новой инквизиции; это история не столько человека, сколько абстрактного духа, руководящего работой гигантской и жестокой машины, которую он довел до совершенства. Сегодня мы можем изучить сложные механизмы этой машины. С помощью дошедших до нас хроник можем увидеть ее холодную, слаженную работу, в которой прослеживается пугающий разум ее создателя. Однако самого создателя видно лишь мельком; очень редко и лишь на краткий миг встает он перед нами ясно, превращаясь в человека из плоти и крови.

Мы видим, как он горячо убеждает сопротивляющуюся королеву исполнить свой долг перед Господом и обнажить меч гонений; как он в резких выражениях угрожает монархам гневом небес, едва возникает опасность, что они смягчатся и перестанут орудовать этим мечом. Однако изучать Торквемаду следует главным образом не по поступкам, а по указам, в которых воплотился его непреклонный дух; по ним видно, как он творит зло в страстных поисках добра.