Тайны осиного гнезда. Причудливый мир самых недооцененных насекомых

Я вижу, как замечательный мозг Ариса работает на пределе возможностей. Его поразило гигиеническое поведение медоносных пчел и других общественных насекомых. Он не разделяет моего разочарования по поводу неполноты наших знаний о гигиене у ос. Он говорит, что нужно просто присмотреться повнимательнее: у них явно существуют механизмы борьбы с болезнями. Но, памятуя о слабо выраженном разделении труда у рабочих особей ос-веспин, он соглашается с тем, что у них вряд ли есть преданные своему делу гигиенисты, как у медоносных пчел и муравьев. Эти известные неизвестные его воодушевляют. Думаю, не будь ему две с лишним тысячи лет, он бы и сам отправился изучать этот вопрос.

V

Теперь мы с Арисом стоим на террасе, наслаждаясь видом с вершины холма Ликавитос, самой высокой точки в центре Афин. Арис в восторге. В его время на этот холм отваживались забираться только рабочие каменоломни. Там, где поверхность холма не оголилась от добычи камня, рос лес, в котором заправляли вечно голодные волки. По крайней мере, так ему говорили. Хотя его любимый Ликей отделяла от этого холма всего пара километров, сам он никогда туда не поднимался. Он рассказывает, что холм сотворила Афина, богиня мудрости и войны, покровительница Афин, – она несла на Акрополь камень, но уронила его наземь, услышав дурные вести от вороны.

Я ловлю взгляд Ариса: он же понимает, что ему больше не нужно бояться оскорбить олимпийских богов? Он хорошо знал, что за неуважение к богам его предшественник Сократ был приговорен к смертной казни. Арис и другие философы вроде Платона пошли более дипломатичным путем, стараясь не сеять сомнения в отношении богов. Подергивание его точеного подбородка говорит мне, что он предпочел бы больше не обсуждать эту тему. Мы обращаем все наше внимание на чудесную панораму внизу.

Мне не пришлось долго уговаривать священника из прекрасной церкви Святого Георгия на холме Ликавитос, чтобы он организовал мой конфиденциальный ужин с Аристотелем (последние несколько часов священник провел в церкви, взволнованный, словно подросток за кулисами на концерте любимой группы, в надежде подслушать наш разговор). В Афинах многое изменилось с тех пор, как Арис видел их в последний раз. Город сильно расширился и стал гораздо более шумным по сравнению с тем, каким он его помнил. Я указываю на его Ликей на юге; он растерянно прищуривается. Остались лишь руины, расположенные в небольшом парке, над которыми высится приземистое, кубических очертаний, здание Афинской консерватории. Руины Ликея были обнаружены лишь в 1996 году. Я не стану подводить его ближе – раскопанные руины напоминают заброшенный пустырь и мало похожи на тот интеллектуальный центр, который он основал более 2000 лет назад.

Звякнув кольцами на руках, Арис ведет пальцем по линиям дорог и с большим волнением указывает на какую-то улицу в нескольких кварталах от руин.

– Глядите! Вон там! Вот где он был! – восклицает древний грек. Я в замешательстве. Неужели археологи ошиблись с местоположением Ликея? Известный нам Ликей находится прямо на юге, но Арис указывает на перекресток в полумиле к востоку.

Арис и не подозревает, что, возможно, выявил серьезную ошибку современной археологии.

– Магазинчик, где я любил покупать гастрин! – восклицает он. – Это было лучшее заведение в городе. Старик, его звали Спиро, готовил его и продавал прямо из входной двери. Я узнал об этом местечке только благодаря ученикам – они всегда знали, где вкуснее всего кормят. Все лучшие советы по части гастрономии я получал от них. А у вас, случайно, нет гастрина?

Кажется, он успел немного проголодаться.

Разумеется, гастрин у меня есть. Нельзя устроить греческую трапезу и не подать гастрин. Сегодня он больше известен как пахлава. И я, положившись на авторитетное суждение моего нового друга-священника, собираюсь угостить Ариса лучшей пахлавой, какую могут купить афиняне в наши дни.

Подавая пахлаву, я размышляю о том, как мы с Арисом получали информацию от окружающих людей: Арис от своих учеников, а я – от священника. Это напомнило мне, что я должна рассказать Арису, как насекомые используют социальную информацию. Ему понравится.

Социальная информация – это, по сути, сплетни. Она позволяет быстро распространять новые сведения среди отдельных особей и считается особым преимуществом жизни в группе. Это прямая противоположность приватной (или личной) информации. Общественные насекомые известны своим использованием социальной информации. Хороший пример возникшего в процессе эволюции сигнала, передающего социальную информацию, – виляющий танец медоносных пчел, с помощью которого они направляют соседей по гнезду в то место, где нужно поработать. Когда пчела-сборщица обнаруживает новое место с замечательными цветами, она возвращается в улей и «танцует» перед «царским двором» своих соседок по гнезду. Этот танец сообщает внимательной публике расстояние и направление до местонахождения цветов.