Тайны осиного гнезда. Причудливый мир самых недооцененных насекомых

Одиночные осы-охотники (те, которые парализуют добычу уколом жала и уносят ее в нору, чтобы отложить на нее яйцо) похожи на паразитоидов тем, что склонны специализироваться на своих видах добычи. В конце 1800-х годов Жан-Анри Фабр, наш главный «заклинатель ос», заметил, что все гусеницы, на которых охотилась у него в саду песчаная оса Ammophila, принадлежали к одному виду: Noctua segetum, озимая совка, вредитель корнеплодов. Помните, как в главе 2 оса-аммофила научила Фабра находить гусениц, спрятавшихся под землей? Оса барабанила своими усиками по земле, и натуралист копал в указанном месте. Фабр сделал вывод, что земледельцы могли бы воспользоваться услугами этих ос для борьбы с вредителями. «Содействуя ее размножению»

[261], мы могли бы получить пользу от этих естественных врагов.

Фабр определенно мыслил в правильном направлении. Будучи специализированными хищниками (подобно паразитоидным наездникам), одиночные осы-охотники обладают большим потенциалом как агенты биоконтроля, если так совпало, что им по вкусу вредитель сельскохозяйственных культур, размножение которого необходимо контролировать. Как ни странно, на сегодняшний день в качестве агентов биоконтроля в коммерческом сельскохозяйственном производстве используются всего лишь четыре вида одиночных ос-охотников. Самой известной является изумрудная тараканья оса Ampulex compressa, с которой мы также встречались в главе 2, – знаменитая колдунья, превращающая тараканов в зомби. Менее известны два вида ос семейства бетилид (Cephalonomia stephanoderis

и Prorops nasuta), которые являются естественными врагами кофейного жука-бурильщика, и еще одна оса (Goniozus legneri) из семейства бетилид, которая используется для борьбы с бабочкой-огневкой

Amyelois transitella.

В отличие от паразитоидных наездников использование одиночных ос как агентов биоконтроля вне их естественного ареала прошло не слишком успешно. Примеров неудачной интродукции этих видов гораздо больше, чем удачной. Вероятно, это связано с недостаточным пониманием их жизненного цикла и поведения; например, эти осы быстро адаптируются к новым условиям, поэтому, попав в новую среду обитания, они зачастую находят для себя более привлекательную добычу, чем вредитель, с которым борется человек. Если мы планируем поставить себе на службу ту пользу, которую приносят людям одиночные осы-охотники как агенты биоконтроля, наилучшим подходом представляется использование местных, аборигенных видов. Но, когда речь идет о группе таких малоизученных насекомых с таким бесконечным разнообразием, нам просто не хватает знаний для внедрения этой идеи на уровне отдельных стран в коммерчески выгодных масштабах.

Использование естественных врагов для борьбы с насекомыми – вредителями сельскохозяйственных культур стало выходить из моды в 1930-е годы, когда были разработаны синтетические химические соединения для уничтожения обычных сельскохозяйственных вредителей. Горькая ирония заключается в том, что пестициды не просто убивают вредителей, с которыми ведется борьба, – они также оказывают влияние на других диких животных, с которыми контактируют напрямую (например, с пчелами, которые посещают обработанные культуры) или косвенно (например, когда птица поедает пчелу, которая кормилась на обработанных культурах).

Книга Рэйчел Карсон «Безмолвная весна», изданная в 1962 году, привлекла внимание американской общественности к опасности пестицидов. Книга стала знаковой (и остается таковой по сей день) и дала толчок общественному движению, которое призывало к строгому регулированию использования этих химикатов и повлияло на политику применения пестицидов по всему миру. Тем не менее мы по-прежнему используем пестициды и продолжаем спорить о том, насколько именно они вредны, несмотря на огромное количество научных доказательств. Сложно понять, почему кто-то предпочел химикат биологическому агенту, особенно такому эффективному, как осы-наездники.