Тайны серых кхоров

– Понятно. – Градоначальник сухо поджал губы и бросил еще один тяжелый взгляд на труп. – Жаль, что вы отказываете мне в помощи, господин кхор. Я ожидал от вас большего участия. Я понимаю, что вы сейчас заняты Поиском, но вы могли хотя бы сообщить о нашей проблеме кому-то из более свободных колдунов. Не смею вас больше задерживать.

Коракс отошел в сторону, прячась в тени на противоположной стороне улице. По указанию градоначальника тело вместе с собранными по снегу ошметками быстро завернули в какую-то холстину и потащили прочь. Люди потушили факелы и начали расходиться. На кхора не обращали внимания, а он еще долго стоял и смотрел, как свежий снег прячет под белое покрывало остатки кровавого пиршества.

Когда Коракс вернулся, сумерки уже почти полностью поглотили дневной свет. Гелера, вопреки его ожиданиям, уже не спала. Девушка сидела, съежившись в комок и уставившись пустым взглядом на язычки пламени. Кажется, она зажгла вообще все свечи, что смогла отыскать – штук двадцать, не меньше. Но прогорели они едва на четверть – значит, проснулась она все же не так давно.

– Так ведь и дом поджечь недолго, – хмуро пробормотал Коракс, гася одну свечу за другой. – Или ты решила, что местное дерево не горит? Хозяева навряд ли обрадуются.

– Мне страшно… Я хочу проснуться и никак не могу.

– Гелер, да что случилось-то? – Кхор надеялся, что, отдохнув, девушка придет в себя. Даже если она чего-то наглоталась накануне, слишком уж долго эта отрава действует. Ненормально долго. Организм уже должен был либо вывести яд, либо – в случае явной передозировки – погибнуть. А Гелера по-прежнему находилась в ненормально отстраненном состоянии.

– Я потеряла ленту. – Она качнула головой, перебрасывая вперед толстые пшеничные косы. Лента действительно была вплетена только в левую.

Коракс поморщился. Неужели вся эта трагедия с прокалыванием рук – только из-за какого-то украшения?! Что за бред! Хотя… У девушки ведь далеко не все в порядке с головой. И, судя по всему, ее безумие прогрессирует.

– Я куплю тебе другую.

– Ты не понимаешь. – Она потерла одну из застывших на столе восковых лужиц. – Эта лента очень важна для меня. Мне подарил их Налек. Я… скучаю без него.

– Послушай, но это не повод, чтобы впадать в такую депрессию! Я же говорил тебе: когда я умру, ты сможешь вернуться обратно…

– Ты тоже считаешь меня сумасшедшей, колдун? – перебила его Гелера. – А, ты отводишь глаза… Значит, тоже. Думаешь, я не знаю? Это только в детстве я считала, что я нормальная. Такая же, как все. Но повзрослев, я начала разбираться. – Она криво усмехнулась, отковыривая воск от столешницы. – Я плохо помню, что со мной происходит в периоды помутнения разума. Зато слишком хорошо помню все остальное. Я постоянно была изгоем. Ребенком для битья. Тем, на кого можно спустить всех собак – просто потому, что какие-то дела не заладились. Безнаказанно сорвать злобу – разве кто-то поверит жалобе сумасшедшей? Однажды меня едва не закидали камнями насмерть – за то, что я залезла в чужой дом и сломала чужую игрушку… В детстве я не понимала этих людей. Я думала, что чем-то провинилась перед ними. Старалась побольше помогать, вежливо разговаривать, любезно улыбаться. Не шуметь, не мешаться под ногами. Делать все, что попросят – лишь бы не возникло повода для наказания. Но повод находился снова и снова. До тех пор, пока я не поняла: тот, кто тише мыши забился в угол, изначально обречен на гибель. Для того чтобы выжить, надо научиться огрызаться…