Тайны Торнвуда

Видимо, в противовес его спокойствию я нервно болтала как заведенная, показывая сломанные перила веранды, треснувшее оконное стекло в ванной комнате, просевшие ступени крыльца, царапавшую карниз ветку манго.

– Требуется ли замена старой железной крыши? – хотела знать я. – Нужно ли специально обрабатывать воду из резервуара? Вкус у воды хороший, но откуда я знаю, безопасна ли она для питья? И как часто следует прочищать водостоки? Представляют ли угрозу пожары в буше? Улучшит ли дело, если я заплачу специалисту по деревьям за их подрезку? И если я обрежу старые побеги плетистой розы, вырастут ли новые?

На шквал моих вопросов Хоб отвечал кивками и записывал все в крохотный блокнот бисерным почерком, настолько аккуратным, что он выглядел машинописью. Каждый раз, когда он останавливался, чтобы сделать очередную пометку, я украдкой на него поглядывала. Он напоминал мне телевизионного персонажа семидесятых годов, рассеянно-любезного, несмотря на одежду, словно снятую с огородного пугала, и залепленное неровным куском черного скотча одно стекло очков.

Наконец он закрыл блокнот.

– Ваш резервуар для воды нужно как следует вычистить, – сообщил он. – В идеале, резервуар нужно чистить каждые два года в зависимости от состояния крыши и труб, а также чтобы избавиться от любого древесного мусора и мертвых поссумов и лягушек, которые могли в него свалиться. Значит, придется покупать питьевую воду в магазине, пока дождь не наполнит его снова. Вкус – хороший индикатор того, что все в порядке, но для уверенности я бы ее проверил. Листья из водостоков нужно будет убирать примерно раз в месяц. Пожар в буше может создать проблемы, поэтому разработайте план ранней эвакуации и чтобы рядом с домом не валялся никакой строительный мусор. Зачем тратиться на специалиста по обрезке, когда я сам могу обрезать переросшие деревья? Что до роз, подозреваю, они погибли. Побалуйте себя новыми, деточка. А еще лучше – посадите что-нибудь более соответствующее здешнему климату.

Утро было чрезвычайно жарким. К тому времени, как мы добрались до края сада, примерно на полпути вверх по холму, я вся взмокла и жалела, что забыла надеть шляпу. Воздух звенел, на деревьях поникли обезвоженные листья. Хоб казался нечувствителен к жаре, но когда мы взобрались по каменистой насыпи, он достал носовой платок и вытер лицо.

Внизу под нами лежало поместье, величественное и мирное, с чугунным кружевом карнизов и витражными окнами, поблескивавшими в утреннем свете. Вились заросшие мхом кирпичные дорожки, то скрываясь за деревьями, то появляясь вновь, а из разросшихся клумб выплескивалась пена красных и оранжевых настурций. Казалось невозможным, чтобы такой покой мог хранить столько тайн, и еще более невероятным, – что среди этих тайн могло быть жестокое убийство.

Хоб, вероятно, не меньше моего увлекся этим видом. У меня накопилось столько вопросов, но я понимала, что должна действовать осторожно.

– Очаровательный вид, правда? – начала я, надеясь сломать лед недоверия.

Хоб посмотрел вниз на поместье и лишь хмыкнул.

Я зашла с другой стороны:

– Кори сказала, что вы прожили в Мэгпай-Крике всю жизнь. Она сказала, что если мне понадобится узнать что-нибудь о местной истории или достопримечательностях, то обратиться нужно именно к вам. Она назвала вас ходячей энциклопедией.

Хоб, казалось, поразился, потом его лицо сморщилось, озаряясь ослепительной улыбкой.

– Юная Кори так сказала, да?

Я кивнула.

– Вообще-то я надеялась, что вы знаете какие-нибудь интересные пешие тропы. Моя дочь помешана на природе, и раз уж значительную часть Торнвуда составляет буш, нам обеим очень хочется его исследовать.

Взгляд голубых глаз Хоба метнулся вниз, к дому.

– Дочка Тони?

– Да.

– Кори мне говорила. Надеюсь, ничего, что я об этом упомянул?

– Я не против, Хоб. Это не секрет, что мы с Тони не были женаты. Семья у нас не получилась. Он встретил другую женщину и женился на ней. И – да, Бронвен его дочь.

– Бронвен? Красивое имя. – Голос Хоба задрожал, старик не отрывал глаз от поместья. – Бедный ребенок, вот так потерять отца. Страшная потеря для вас обеих.

– Это было трудно, – призналась я. – Больше для Бронвен, чем для меня. Но она жизнерадостная девочка, она выправится.

– Помешана на природе, говорите?

Я не могла удержаться от улыбки.

– Она твердо решила стать энтомологом.

Хоб моргнул, потом удивленно покачал головой:

– Будет заниматься жучками, правильно? Что ж, она приехала в нужное место, если хочет изучать насекомых, – здесь они кишмя кишат!

Мы расхохотались громче, чем того требовала остро́та. Лицо Хоба светилось, глаза сияли.

– Сколько лет Бронвен? – захотел узнать он.

– Одиннадцать.

– Хороший возраст. Вполне взрослая, чтобы задавать вопросы, но недостаточно взрослая, чтобы все знать лучше вас.

– Тогда Бронвен, наверное, в переходной стадии. Бывают случаи, когда она, похоже, знает гораздо больше меня. У вас есть дети, Хоб?

Он переступил с ноги на ногу, снова переводя взгляд на дом.