Тайны твоего сердца

Я сглотнула и шагнула вперед, немедленно обеспечив себе пристальное внимание. Впрочем, как раз меня они и планировали допросить, это было ожидаемо.

А вот что было неожиданным, так это возглас сбоку:

— Ада?! Это правда ты? Мы тебя ждем?! Поверить не могу, что ты здесь! Я столько думал, что зря отпустил тебя тогда одну!

— Миш?! Что ты здесь делаешь?!

— А я стал драконоборцем и… Вот.

И, ничуть никого не смущаясь, Миш крепко меня обнял.

…да не понятно что

Чем привлечь внимание к попаданке, которая и так настолько привлекла внимание, что ради нее собрали королевский Совет?

Да хотя бы вот этим!

А еще:

— Не смейте ее трогать! — вырвавшееся у Евора. Громко.

— Магию драконьего пламени запрещено применять без особых на то указаний! — возмущенное от Миша. Тоже громко.

Случилась некоторая заминка и суета.

Потому что случилось то, о чем я подозревала. Евор стал драконоборцем, а драконоборец драконоборца чует издалека… Ну или проблески его ментальной магии.

Тут же к Евору подскочил член общины, принявшись о чем-то возбужденно говорить, а Миш, пока от меня отвлеклись, начал рассказывать, что их всех, кто был неподалеку от столицы, срочно призвали сюда — драконы же пришли! И теперь пытаются хоть как-то упорядочить происходящее. Люди волнуются, даже паникуют, а вместе с людьми — Его Величество Чачак, так что Совет работает круглыми сутками почти…

Ты привезла на самосвале груду стройматериалов, Аделаида, и теперь из нее надо что-то построить — а нет даже плана.

Меня расспрашивать начали чуть позже. Зато доскональней некуда.

Я то вещала перед всеми, то ко мне подходили отдельные представители, которых интересовали конкретные вопросы. Отчеты первых дней, дознавателей и стражей, да и вообще вся эта история была уже у Совета. Но маги жаждали своих подробностей, представители общины — своих, приближенные к королю — чего-то своего…

В этих накатывающих на меня людских волнах я то обнаруживала рядом Евора, то теряла его, когда мага уводили. Ко мне неоднократно прибивало Миша — теперь и история нашего знакомства всем сделалась ужасно важной — иногда меня кормили и поили, даже пару раз отправили размяться…

Появился и король Чачак.

Усталый мужчина лет шестидесяти с умными, цепкими глазами.

Он мне вопросы не задавал. Окинул взглядом мой не слишком ловкий реверанс, выслушал приближенных советников, отдал несколько распоряжений и вышел в сопровождении стражи и приближенных. Я же выдохнула…

Но слишком рано.

Потому что вскоре прозвучал вопрос, который и прежде поднимался, так или иначе, но никогда он не звучал настолько прямо.

И настолько болезненно.

— Госпожа Спичкива… — мою фамилию произносили с усилием, непривычно ему — потому неверно… — Мы обязаны прояснить еще один момент. Насколько крепка была ваша связь с магом Бранковичем? Что это были за отношения? Было ли это то, что принято среди людей вашего возраста называть… любовью?

Внутри лопнуло и оборвалось.

Я опустила взгляд на свои пальцы, вцепившиеся в юбку и тут же почувствовала, что между мной и членами совета становится…

Евор.

Он сказал что-то тихое и раздраженное, но седовласый мужик, который и задал вопрос, вовсе не собирался понижать голос или как-то смягчать ситуацию.

— Маг Бранкович, не вижу причин для вашего возмущения. Речь идет о ситуации настолько значительной, настолько важной для всего Великого Колеса, что мы не можем упустить ни единого момента. Совет, община, королевские маги и летописцы должны в точности воспроизвести произошедшее и сам ритуал, который вы провели. На случай, если драконы по каким-то причинам снова уйдут. Не вам ли знать, насколько важно, чтобы они остались? Или была возможность снова их вернуть? Отойдите и дайте высказаться девушке…

Отходит.

Ко мне поворачивается.

А в его глазах… господи, Евор, ну почему не равнодушие? Почему непонятная боль? А может предчувствие боли… Что мне делать и говорить, а?

Я столько раз за эти дни воображала, что ты вдруг вспомнишь. И всерьез размышляла над способами тебе помочь. Поцеловать, например, мой заколдованный принц… Или ударить чем-нибудь тяжелым по голове. Некоторым, говорят, ставит мозги на место.

Совет прав. Это и правда важно. Знать.

Но и я права в своем молчании.

Потому что толку от того, что вы в своих летописях воспоете Любовь? Случись с этим вашим — нашим! — Колесом что-то снова, разве можете вы приказать будущим спасителям любить? Зайти в костер вместе? Быть уверенными в своих намерения настолько, чтобы не бояться рискнуть всем?

Противоречивые чувства сжигают меня изнутри, не находя выхода.

А они смотрят. Все. Молча.

И Евор смотрит.

И я вдруг понимаю, что не скажу. Им — не поможет.

Ему… Навредит только.

Как я могу сказать, что мы действительно… были?

Были любовниками. Друзьями. Соратниками.

Любимыми.

Что я пожертвовала своей свободой, своим возвращением в собственный мир — ради него. И ради его готовности пожертвовать своей свободой.

Что я точно знаю, какой он на вкус, на ощупь, на запах. Как он спит, дышит, двигается. И на мне — тоже.

Что он прошел огромный путь к себе другому. И что оставил свое сердце в том костре…