Тайны виртуальной жизни

– Тут ты преувеличиваешь, но те сотни тысяч посетителей, что ежедневно читают Форум, и несколько десятков тысяч юзеров – да, потешались бы. – Билли-Рей повернулся ко мне: – Паола, Папаша готовил тебе что-то очень мерзкое. Ты не знаешь, что именно?

Как раз это я и пыталась выяснить, пока ты не пришел, красавчик. Так что давай расставим все на свои места и просто забудем, что два года подряд ты писал мне, что думаешь обо мне каждый день, а я писала тебе, что никогда ни с кем у меня не было такого понимания. Потому что вот они, мы, – сидим на моей кухне, ты съел ужин, как мы и мечтали, а только до полного понимания нам как пешком до Луны, и мне ужасно жаль, что я все испортила. И что все закончилось. Но я ни за что не покажу тебе сейчас, как мне больно и как сильно я себя ненавижу. Ведь могла же я пару месяцев назад сесть на диету? Могла. Но не села, и теперь… Ну, теперь уже поздняк метаться.

– Нет, Билли, я не знаю. – Я ни за что не покажу вида, что у меня душа разбилась на части. – Он никогда не задавал мне вопросов в лоб – так, косвенно. А с месяц назад вообще пропал, чему я была очень рада, меня напрягали его вопросы.

Теперь-то я понимаю, отчего он пропал. Просто нашел другой источник информации.

– Ты переписку сохранила?

– Нет, я же в курсе об этих мутных слухах о вскрытых личках, я всегда все удаляю.

На самом деле не всегда и не все. У меня хранится переписка с юзерами, которыми я очень дорожила, – и слава богу, что я не удалила ее. Потому что Алеон умер три года назад, а Микельки не стало в прошлом году, и боль этих потерь мне не забыть никогда. Они остались на Форуме, их сообщения иногда всплывают, когда поднимаются старые темы, Форум сохранил их, там они по-прежнему живы. Но их обоих нет, и я больше никогда не услышу юношеский чистый голос Алеона, спрашивающего, как же ему приготовить суп. И голос Микельки умолк. Юзеры умирают в реале, да – но не на Форуме. И я храню в личке письма от тех, кого уже нет. Просто храню, потому что эти люди были дороги мне, и, потеряв их, я потеряла часть себя, и не важно, что мы никогда не виделись. Я видела их суть, их души.

– Понятно. – Билли-Рей вздохнул: – Устал я. Паола, идем спать, что ли. Полотенца выдай мне, если я сейчас не приму душ, то лопну. У тебя машинка с сушкой? Постирать шмотки надо, завтра привезу что-то еще, но сегодня уж как есть.

Он сказал это так, словно что-то совсем обычное. Словно это уже решенное дело, словно я не пинала себя весь вечер за косноязычность, словно можно вот так прийти и остаться, и…

– Сейчас.

Я достаю из шкафа полотенца, несу их в ванную. Ладно, постелю ему в гостиной на диване. Пусть он не думает, что я претендую на него, я никогда не претендовала – знала, что это невозможно. Просто иногда позволяла себе помечтать, но это не считается.

Билли-Рей моет посуду, он снял пуловер, и его большая спина, обтянутая синей футболкой, смотрится просто отлично. Черт подери, я не знаю, что ему говорить и как вообще себя вести. Вирт – это одно, а в реале получается какая-то фигня, и делать вид, что все в порядке, по-моему, глупо.

– Полотенца на стиральной машинке. Я постелю тебе на диване в гостиной.

– Ну уж нет. – Билли-Рей обернулся, глаза его смеются. – Игрушки закончились, Паола. Мы пять лет с тобой узнавали друг друга, ходили кругами, и еще пять лет я не намерен устраивать эти танцы с бубном. Или у тебя есть какие-то аргументы? Я готов их выслушать, только недолго, потому что я третьи сутки без сна, к вам приехал прямо с вокзала, в командировку катался. И я хочу спать, Паола. Давай отложим терзания на завтра, ладно?

– А ты…

– Я не храплю, ты же знаешь.

Ну да, я знаю. Я очень до фига о тебе знаю, как и ты обо мне.

Но мы совсем друг друга не знаем, и как можно это изменить, я без понятия. Как знакомиться с тем, кто такой родной и все равно незнакомец? Видимо, социальные установки насчет брачного поведения людей все еще довлеют надо мной. А я уж было решила, что избавилась от этих глупостей.

Ладно, разберемся.

7

Когда утром в моей квартире слышны звуки из кухни, это странно. Обычно я одна и звуки в квартире издавать некому.