Тайны забытых миров

Возможно, что исконно к панам или к паниям относились только жители собственно северного Саяно-Алтая, т. е. Хакасско-Минусинской котловины (бассейн реки Акбан), говорившие на разных диалектах или говорах древнетюркского, а частью и индоевропейского языков того времени. Одно ясно, они называли себя «пан», т. е. людьми.

Этнографический термин «пан» в начале своей истории, скорее всего, имел понятие «люди» или «человек». В основе этнонима «пан» лежат такие слова: народ, люди и страна. Сравните: «банда» (кир.) и «пенде» (каз.) – 1) человек (как слабое существо); 2) раб (божий), человек, смертный, индивид; «дубан» (кир.) – 1) большое торжественное собрание; 2) уезд, округ. Созвучное слово man/men в тюркских и в германских языках так же означает «человек»/ «люди».

Многие народы Сибири называли себя людьми. Сравните, паны – люди, нганасаны – люди, манси (люди воды). Ак/пан – букв. «светлый народ или сарыглар» (по р. Акбан). Ср. «алапан» (хак.) – беспорядочная толпа; «аламан» (каз.) – толпа, воин; «куман» («кумандинцы») (алт.) – светлые люди или люди-лебеди; «кет» (кетск.) – человек; «дец» (кет.) – люди; «тыс дец» (кет.) – каменные люди; «ден» (динлин) (кет.) – люди; «тиин» (хак.) – название сеока качинцев; «денг» или «динг» (кет.) – люди; «будун», «будин» – народ; «би» (бу) – 1) родоплеменной князь или княжна; 2) староста; «бий» – так в булгарской рукописи передается термин «би» («бу»); «ас» (хак.) – человек (Бутанаев В. Я. Хакасско-русский историко-этнографический словарь).

Этническое обозначение «пан» во II тыс. до н. э. могло быть общим, охватывающим целую группу сходных по культуре, но разных народов, или же, наоборот, местным обозначением жителей определенного района, которое употреблялось в расширенном смысле.

Часто встречаются чисто случайные звуковые совпадения в этнонимах. Примеров схожих этнонимов по всему миру огромное количество. Но в нашем случае, бесспорно, термин «пан» попал в индийские летописи «Ригведы», как одно из самоназваний южносибирских племен. Этноним «пан» или «пани» не может быть дравидским (местным индийским), так как в противном случае было бы нельзя объяснить его существование у ряда тюркоязычных племен и народностей до нашего времени. Конечно же, заимствование данного термина из индийских летописей и распространение в народных массах кочевников, особенно на юге Сибири, практически невозможно.

Более того, можно вполне уверенно утверждать, что название «пани», появившееся в летописях «Ригведы», было верной передачей индийскими хронистами самоназвания группы племен кочевников-скотоводов (шо/панов – чабанов) юга Сибири. Доказательства их правильности заключаются в том, что этноним «пани» или «пан» сохранился не только в этнонимах современных тюркоязычных племен (саяно-алтайских народов, башкиров, казахов, киргизов), но и некоторых индоевропейских и славянских народов. Все они являются остатками некогда многочисленного племени в «окуневско-андроновские» времена.

Свидетельством того, что все эти этнонимы – далекие отголоски из среды Саяно-Алтайского нагорья, служит и то, что этноним «пан» мы встречаем и в других известных средневековых источниках (см. гл. «Пани в других источниках»). Можно утверждать, этноним «пан», зафиксированный индийскими летописцами «Ригведы», правильно отражает самоназвание определенного племени или народа. Он сохранился у тюркоязычных кочевников на протяжении почти четырех тысяч лет, дожив до наших дней. Поэтому попытки, предпринимаемые отдельными исследователями, исходящими из предположения, что этноним «пани» лишь индийская передача какого-то этнонима, который на языке носителя звучал по-иному (например, «парны»), являются с историко-этнографической точки зрения не обоснованными. Этноним «пан» не такой термин, представляющий трудность для ведийского языка (фонетики) того времени, чтобы исказить его реальное звучание. Филологический анализ ведийского слова-этнонима «пани» помогает восстановить подзабытые этнонимы, существующие в реальной этнической истории.

Термин «пани» неоднократно обсуждался в специальной литературе. Скорее всего, племена пани были известны андроновским летописцам гораздо раньше, чем их самоназвание появилось в хрониках «Ригведы». Этот письменный памятник дает исключительно богатый материал как по истории, так и по этнографии древних народов Саяно-Алтая.

О том, на каких территориях Саяно-Алтая могли проживать интересующие нас паны и отделившиеся от них родоплеменные группы (объединения), нам служит указанием географическая россыпь топонимов – слов из «Ригведы», связанных со средой обитания пани (или с корневой основой на «пана»). Саяно-Алтайское нагорье дает такой пример в отношении Южной Сибири и Центральной Азии.