Тайные страсти

— Это безумие, Медина, — мгновенно отреагировал Касас, — я не согласен с тем, что вы задумали, но, если уж иного выхода нет, Марию Алехандру надо отвезти ко мне.

— Вы забываете о том, что она моя жена!

— Нет, это вы забываете о том, что уже в разводе!

— Спокойно, спокойно, друзья, — поспешил вмешаться Мартин, миролюбиво улыбаясь. — Я думаю, что Камило здесь прав. Самое надежное место — это его дом, поскольку туда полиции будет добраться труднее всего. Себастьян, прошу тебя… — добавил он, видя, что тот готовится возразить.

— Ладно, — неохотно согласился тот, — ради Марии Алехандры я согласен и на это. Только вы, Касас, не забудьте надеть траур, а то глядя на ваше просветлевшее лицо, нашей выдумке никто не поверит. И, помните, что Марию Алехандру я вам так просто не уступлю!

Касас решил, что будет лучше промолчать и, кивнув Мартину, вышел из кабинета.

Тяжелее всех известие о мнимой смерти Марии Алехандры восприняли две женщины — Эулалия и Дельфина. Но, если реакция монахини никого не удивила — все и так давно знали о ее чувствах к "покойной", то неожиданное поведение Дельфины, удивило даже Эстевеса. Первый раз, после того бурного заседания суда, он увидел жену во время операции Алехандры. Дельфина сидела в зале ожидания для родственников с таким несчастным видом, что даже не заметила его появления.

— Что ты здесь делаешь? — надменно поинтересовался он, подходя к ней.

— Алехандра — моя дочь.

— Вовремя ты об этом вспомнила.

— Ох, оставь, Самуэль. Поверь, что я страдаю не меньше тебя. Возможно, что я была и не лучшей матерью, но теперь, когда у меня под сердцем находится собственный ребенок, я стала совсем другой.

— Помня о том, к кому ты от меня ушла, в это совсем несложно поверить.

— Ох, нет, Самуэль, — покачала головой она, — ты совсем не о том говоришь. Все, что сейчас происходит должно лишний раз доказать нам, как мало мы ценили друг друга, как мало дорожили своей семьей.

— Ну, ко мне эти упреки вряд ли можно отнести, — заметил Эстевес, осторожно присаживаясь рядом с женой. — Неужели, если Господь сохранит нам Алехандру, ты готова будешь начать нашу жизнь сначала?

— А ты сможешь меня простить?

— Знаешь, Дельфина, любовь — это самое требовательное, но и самое всепрощающее чувство…

И тут в зал вошел измученный и мрачный Фернандо, и объявил о смерти Марии Алехандры. Дельфине стало так плохо, что Эстевес невольно забеспокоился о ее будущем ребенке.

— О, Боже, — шептала она, побелевшими губами, — она умерла, спасая жизнь нашей девочке, Самуэль…

С трудом поднявшись с дивана, она направилась к выходу, не обращая внимания на все попытки Эстевеса остановить ее.

— Оставь, оставь, — измученно проговорила она, — ты же сам хотел, чтобы у Алехандры была нормальная семья. Она у нее и будет, если только ты не помешаешь мне совершить одно дело, которое я обязана сделать во имя своей покойной сестры. Нет, нет, ты оставайся здесь и позаботься лучше о ее похоронах.

Прямо из больницы она отправилась в дом Монкады, чтобы забрать свои вещи. Тот попытался ее удержать, на что она отреагировала с такой ненавистью, что у него поневоле опустились руки.

— Будь ты проклят, Хоакин! Это именно из-за тебя я выступила на суде против Марии Алехандры и обвинила ее в том, что она не совершала. Она, наверное, и умерла, затаив ко мне ненависть. Я возвращаюсь домой, к Самуэлю и своей дочери, ради которой Мария Алехандра пожертвовала жизнью.

— Ты не можешь так поступить! — в отчаянии вскричал он. — У нас скоро будет ребенок!

— Это не твой ребенок, Хоакин… и не смей называть его своим. Ты несешь только зло, и мне давно уже пора было от тебя избавиться.

— Как только ты покинешь мой дом, — мрачно заявил Монкада, следя за тем, как она собирается, — я отправлю Эстевеса за решетку… и ты знаешь, что я смогу это сделать.

Однако, Дельфину уже невозможно было запугать.

— Только посмей это сделать и я пойду на все, чтобы тебя уничтожить!