Тайные страсти

Она уже почти отвернулась от окна, когда в поле ее зрения попала какая-то вытянутая тень, явно перемещавшаяся в определенном направлении. Похолодев от страха, Марселла положила руку на оконную задвижку. По ее спине пробежали мурашки. Судя по всему, кто-то крался по гребню крыши. Однако само по себе это казалось невозможным. Разумеется, воры и взломщики орудовали даже в таком добропорядочном районе. Но ни один преступник не осмелится сделать попытку проникнуть в особняк, в котором явно есть люди. Правда, час выбран правильно — предрассветный час призраков, — но Марселла не верила в привидения, особенно лазившие по чердачным окнам и трубам.

Может быть, тень ей просто почудилась, постаралась успокоить себя Марселла… и снова заметила черную фигуру, ясно отразившуюся в правой открытой створке окна.

У Марселлы перехватило дыхание: неизвестный продвигался прямо к комнате Гарета. С беспокойством вспомнив предположения мужа о том, что кто-то хочет его убить, она осторожно повернулась в сторону притаившейся тревожной тени, на темном гребне крыши отчетливо разглядела фигуру мужчины.

«Гарет?!»

У нее кружилась голова, но Марселла все равно высунулась из окна, желая убедиться, что зрение и поздний час не обманывают ее. Действительно, это был Гарет. Но что он делал на крыше? Если только не…

От страха у Марселлы вдруг сжалось сердце, потому что на ум пришло одно логичное объяснение. Боже милостивый, неужели ее резкие слова и обман заставляют его расстаться с жизнью?..

Марселла с трудом сдержала протестующий возглас, ведь неожиданный звук мог испугать Гарета, заставить потерять равновесие. «Думай! — приказала себе Марселла, забыв о своей боязни высоты. — Ты должна найти какой-то способ привлечь его внимание, а потом поговорить с ним и заставить одуматься».

В это мгновение Марселла вдруг поняла, что не может потерять Гарета… нет, только не сейчас, когда она, наконец, была готова признать всю глубину своего чувства к этому человеку.

Торопливо отбросив эту мысль, Марселла полностью сосредоточилась на самой насущной на данный момент проблеме и легонько стукнула по оконному стеклу. Наградой послужил взгляд Гарета в ее сторону.

— Час поздний, мадам, не так ли? — отчетливо донеслись до Марселлы его язвительные слова. — Как видите, мне тоже не спится.

Пока Марселла с ужасом смотрела на мужа, он легко прошелся по крыше, добрался до треугольной формы слухового окна над своей комнатой и уселся там, свесив босые ноги.

— Весьма приятная ночь, — как ни в чем не бывало продолжал беседу Гарет. — Почему бы вам не выбраться сюда и не присоединиться ко мне?

— Я бы так и поступила, милорд, — слегка дрожащим голосом проговорила Марселла, — но у меня может от высоты закружиться голова. Не согласитесь ли вы войти в комнату? Здесь мы могли бы спокойно поговорить.

— И лишиться такого прекрасного вида? — Гарет поднял руку, жестом призывая Марселлу полюбоваться открывавшейся панорамой. — Уверяю вас, ничто так не бодрит, как полуночная прогулка над городом, это помогает многое видеть… на расстоянии.

Гарет помолчал. Его слова немного успокоили Марселлу. Из речи мужа исчез простонародный выговор, а это означало, что пары алкоголя уже улетучились. По крайней мере, теперь она не имела дела с пьяным человеком в подавленном состоянии духа.

— Скажите, милорд, — отважилась, наконец, спросить Марселла. — Не исправит ли положение мое извинение? Боюсь, я вела себя недостойно и наговорила много грубостей, о которых теперь сожалею.

— Смиренное признание, мадам, признание, которое снимает камень с моей души, — улыбнулся Гарет, блеснув в темноте белыми зубами.

Лунный свет смягчил резкие черты его лица, сделав Гарета на несколько лет моложе. Босой, в распахнутой на груди рубашке, спокойно разгуливающий над городскими улицами, он напомнил Марселле прежнего Вольфа и, честно говоря, мало походил на человека, мучимого отчаянием.

На смену волнению и страху пришло подозрение. Марселла бросила на мужа обвиняющий взгляд.

— А у вас не было намерения броситься с крыши?

— Только не сегодня, милая, — последовал невозмутимый ответ. — Я всего лишь немного прогулялся там, где меня никто не мог потревожить: старая привычка.

— О!..

Гарет снова улыбнулся:

— Дайте-ка мне сообразить. Вероятно, вы подумали, будто я настолько расстроен вашим жестким обращением со мной, что решил покончить жизнь самоубийством?

— А что еще я могла подумать… обнаружив вас вон там…

Щеки Марселлы вспыхнули от смущения. Действительно, если принять точку зрения Гарета, то ее предположение казалось просто нелепым: так, всего лишь лихорадочные фантазии обиженной новобрачной. Но ведь она испугалась за него… и за себя.

«Гарет не погиб и даже в мыслях не держал ничего подобного», — напомнила себе Марселла в приливе женской обидчивости. Впрочем, в следующий момент у нее возобладало чувство юмора и она тоже улыбнулась:

— Хорошо, допустим, я судила неверно… но и вы должны признать: мало кому из жен приходилось видеть своих новоиспеченных мужей гуляющими среди ночи по крышам.