Тайный агент. На взгляд Запада

— Ну! Как это? — Мистер Верлок был почти что сражен поверхностным, буквальным смыслом этого заявления. Разумным его назвать было явно нельзя — просто крик непомерного горя. Он набросил на него покров своей супружеской снисходительности. Уму мистера Верлока недоставало глубины. Ошибочно полагая, что ценность индивидуумов заключается в том, что они собой представляют, он просто не способен был понять, почему так важен был для миссис Верлок Стиви. Очень уж она близко к сердцу это принимает, подумал он. А все этот проклятый Хит! И зачем ему понадобилось сводить женщину с ума? Но ей нельзя позволить продолжать в том же духе, для ее же собственного блага нельзя. — Послушай! Ты не можешь вот так просто сидеть в лавке, — сказал он с нарочитой суровостью, в которой, впрочем, была и доля неподдельного раздражения: коль скоро им суждено просидеть всю ночь, то следует обсудить насущные практические вопросы. — В любую минуту могут войти, — добавил он и снова подождал. Слова не возымели действия, и, пока оба молчали, мистеру Верлоку пришла в голову мысль о непреложности смерти. Он сменил тон. — Послушай. Этим его не вернешь, — сказал он мягко, готовый обнять ее и прижать к груди, в которой нетерпение соседствовало с жалостью.

Она вздрогнула — но и только, словно не убежденная этим страшным трюизмом. Зато он произвел впечатление на самого мистера Верлока, и у него хватило простодушия, ради того чтобы успокоить жену, примерить его на себя.

— Ну будь благоразумна, Уинни. Что, если бы ты потеряла меня?

Он смутно ожидал, что она вскрикнет. Но она не вскрикнула — только чуть отклонилась назад и застыла в абсолютной, непроницаемой неподвижности. Сердце мистера Верлока забилось быстрее от раздражения и еще какого-то чувства, похожего на тревогу. Он положил руку ей на плечо и сказал:

— Не глупи, Уинни.

Она не пошевелилась. Невозможно договориться ни до чего путного с женщиной, лица которой не видишь. Мистер Верлок схватил ее за запястья, но ее руки словно накрепко приклеились к лицу. Когда он потянул ее, она качнулась вперед всем телом и чуть не свалилась со стула. Испугавшись, что она обмякла до полной беспомощности, он попытался усадить ее назад, но тут она неожиданно вся напряглась, вырвалась из его рук и, выбежав из лавки, промчалась через гостиную на кухню. Все случилось очень быстро. Он только мельком увидел ее лицо, но этого оказалось достаточно, чтобы понять: ее глаза на него не смотрели.

Со стороны все это могло выглядеть как борьба за обладание стулом, ибо мистер Верлок тут же занял освобожденное женой место. Он не стал закрывать лица руками, но его черты исказила маска мрачной задумчивости. Тюремного срока не избежать. Да он сейчас и не хотел избегать его. Тюрьма может так же надежно укрыть от попыток не предусмотренного законом возмездия, как и могила, — с тем преимуществом, что в тюрьме остается место для надежды. Он представлял сейчас, как отбудет срок, достаточно быстро выйдет на свободу и поселится где-нибудь за границей — он уже обдумывал такую возможность на случай провала. Да, это тоже был провал, хотя и не такой, какого мистер Верлок опасался. Он был близок к успеху — еще немного, и он наверняка отучил бы мистера Владимира от его зверских шуточек своей сверхъестественной полезностью. Так, по крайней мере, мистеру Верлоку казалось сейчас. Его авторитет в посольстве был бы огромен, если бы… если бы жене не пришла в голову злополучная мысль пришить к пальто Стиви его адрес. Мистер Верлок, как человек неглупый, быстро заметил, что обладает совершенно необычайным влиянием на Стиви, хотя истоки этого влияния — учение о его, Верлока, высшей мудрости и доброте, которое проповедовали две заботливые женщины, — оставались ему неясны. Обдумывая возможные случайности, мистер Верлок полагался, и вполне справедливо, на инстинктивную преданность Стиви и его умение, не задавал лишних вопросов, хранить полное молчание. Та случайность, которую мистер Верлок не предвидел, конечно, ужаснула его как добросердечного человека и любящего мужа — но с других точек зрения произошедшее имело определенные преимущества. Никто не умеет молчать лучше мертвых. Ошарашенный и перепуганный, мистер Верлок, засев в маленьком кабинете «Чеширского сыра», не мог не признаться себе в этом — чувства не застилали его разум. То, что Стиви разлетелся на куски, тревожило ум, но, с другой стороны, и обеспечивало успех предприятия; ведь не обрушить стены требовалось мистеру Владимиру, а произвести моральный эффект. И хотя все это далось мистеру Верлоку совсем, совсем непросто, моральный эффект, можно сказать, был произведен. Но когда его волны совершенно неожиданно докатились до семейного гнезда на Бретт-стрит, мистер Верлок, до сих пор, как в кошмарном сне, боровшийся за сохранение своей должности, принял этот удар как убежденный фаталист. Пускай должность утрачена, но никто в этом лично не виноват. Непредвиденный пустяк, мелочь — так бывает, когда человек наступает в темноте на апельсинную корку, поскальзывается, падает и ломает ногу.