Тайный агент. На взгляд Запада

Он поспешно вышел из гостиной и успел застать мистера Владимира в вестибюле — тот заботливо укутывал горло большим шелковым платком. Лакей с пальто в руках ждал у него за спиною. Другой лакей стоял у двери, готовый ее открыть. Помощнику комиссара помогли одеться и тут же выпустили наружу. Спустившись по лестнице на тротуар, он остановился, словно раздумывая, куда податься. Увидев его в открытую дверь, мистер Владимир задержался в вестибюле, достал сигару и попросил огня. Пожилой лакей со спокойно-заботливым видом поднес ему спичку. Спичка погасла. Тогда лакей закрыл дверь, и мистер Владимир с неторопливой тщательностью разжег свою большую гавану. Когда же наконец он все-таки вышел, то с отвращением увидел, что «проклятый полицейский» все еще стоит на тротуаре.

«Не меня ли он ждет?» — подумал мистер Владимир, оглядываясь, нет ли где поблизости хэнсома. Хэнсомов не было. Пара экипажей дожидалась хозяев у обочины; их фонари ровно горели, лошади замерли, словно высеченные из камня, а кучера сидели неподвижно в просторных меховых накидках, даже не шевеля белыми ремнями своих больших кнутов. Мистер Владимир двинулся по улице, но «проклятый полицейский» тут же поравнялся с ним. Он ничего не говорил, и, когда они прошли так четыре шага, мистеру Владимиру стало не по себе и в нем закипела ярость. Так не могло продолжаться.

— Отвратительная погода, — свирепо прорычал он.

— Да ничего, терпимо, — бесстрастно возразил помощник комиссара, затем, помолчав немного, как бы между прочим заметил: — Мы вышли на человека по фамилии Верлок.

Мистер Владимир не споткнулся, не отшатнулся, не переменил шага. Но он не смог удержаться от того, чтобы не воскликнуть:

— Что?

Помощник комиссара не стал повторяться.

— Вы знаете его, — продолжил он тем же тоном.

Мистер Владимир остановился, голос его принял гортанный оттенок.

— Что заставляет вас это утверждать?

— Я этого не утверждаю. Это утверждает Верлок.

— Какой-то лживый пес, — выразился мистер Владимир несколько в восточном духе. Но в глубине души он испытал едва ли не благоговейный трепет перед невероятной проницательностью английской полиции. Он так резко изменил о ней свое мнение, что на мгновение почувствовал легкую тошноту. Он отшвырнул сигару и двинулся дальше.

— Что больше всего нравится мне в этом деле, — медленно продолжил помощник комиссара, — так это то, что оно может послужить прекрасным поводом для совершенно необходимой, на мой взгляд, акции — очищения страны от всех иностранных политических агентов, полицейских и им подобных… псов. По моему мнению, они чрезвычайно вредны и, кроме того, в какой-то степени опасны. Но очень трудно разыскивать их поодиночке. Остается одно — осложнить жизнь тем, кто их нанимает. А то ведь они наглеют сверх всякой меры. И, кроме того, становятся опасными для нас…

Мистер Владимир вновь приостановился.

— Что вы имеете в виду?

— Процесс над этим Верлоком покажет обществу, до какой степени эти люди наглы и опасны.

— Такому человеку никто не поверит, — презрительно сказал мистер Владимир.

— Обилие и конкретность деталей убедят очень многих, — мягко заметил помощник комиссара.

— Я вижу, это ваше серьезное намерение.

— Мы вышли на него, и у нас нет выбора.

— Вы только еще больше приохотите лгать этих революционных мерзавцев, — возразил мистер Владимир. — Зачем вам нужен скандал: из нравственных соображений или еще зачем-нибудь?

Было очевидно, что мистер Владимир обеспокоен. Убедившись таким образом, что в признаниях мистера Верлока есть доля правды, помощник комиссара произнес безразличным тоном:

— Тут есть и практический аспект. У нас хватает хлопот с настоящими преступлениями. Вы не можете сказать, что мы не умеем работать. Но мы совершенно не намерены тратить время на липу, с какими бы целями она нам ни преподносилась.

Тон мистера Владимира стал возвышенным.

— Что до меня, то я не могу разделить вашей точки зрения. Она эгоистична. Моя любовь к родине не может быть подвергнута сомнению, но я всегда полагал, что помимо того мы еще должны быть добрыми европейцами — и правительства, и отдельные люди.

— Да, — просто сказал помощник комиссара. — Только вы смотрите на Европу с другого ее конца. Однако, — продолжал он добродушно, — иностранные правительства не могут пожаловаться на неумелость нашей полиции. Возьмите, к примеру, это преступление — случай особо трудный, поскольку сфабрикованный. Менее чем за двенадцать часов мы установили личность человека, в буквальном смысле разорванного на куски, нашли организатора, получили представление о заказчике. И мы могли бы пойти дальше, если б не остановились у пределов своей территории.

— Значит, это назидательное преступление было спланировано за границей? — быстро спросил мистер Владимир. — Вы допускаете, что оно было спланировано за границей?