Тайный дневник Михаила Булгакова

Если бы на месте Гуся был Ганцзалин с его страстью к пословицам, он бы наверняка состряпал какую-нибудь мудрость вроде: «Сколько бабу ни корми, она все в Париж едет». Но Гусь не был Ганцзалином и не мог утешаться народными мудростями. Ко всему прочему Кажинский почему-то передумал и теперь наотрез отказывался продавать свое изобретение кому бы то ни было. Аметистов же заявил, что его терпение лопнуло, и Гусь либо выполняет их договор, либо возвращает все деньги до последней копейки. А сами посудите, откуда же было взять Гусю эти деньги, если он почти все уже растратил?

А последний удар нанесла эта проклятущая гадина, божественная Алла Вадимовна со своим Парижем и живущим в нем женихом. Ничего удивительного, что после этого на глазах у всех случилась ужасная, просто чудовищная сцена со взаимными обвинениями и криками, после которой ничего не оставалось несчастному Гусю, как напиться до положения риз и пойти по квартире, размахивая остатками денег.

* * *

Спустя десять минут его нашли мертвым.

Кто-то всадил ему нож прямо в сердце, между четвертым и пятым ребрами. Так, во всяком случае, позже заявил патологоанатом – не верить ему нет у нас никаких оснований.

Зоя впала в панику и, понимая, что на нее повесят если не само убийство, то содержание притона по меньшей мере, взяла в охапку Обольянинова и пыталась с ним бежать, куда глаза глядят. На ее несчастье, среди гостей каким-то образом затесались два сотрудника уголовного розыска. Они заперли двери и быстро вызвали подмогу. Далее все пошло по известной схеме – всех впускать, никого не выпускать. Так в числе задержанных оказались и Мариенгоф с Есениным. Правда, поскольку в квартиру они заявились уже после убийства, их быстро выпустили. А вот всех остальных, включая Зою с Обольяниновым, и даже Манюшку повезли в отделение.

Впрочем, кое-кому ускользнуть все-таки удалось. Оперуполномоченные не обнаружили в квартире никаких следов кузена Аметистова и старого бомбиста Буренина. Бесследно исчез также Херувим.

Жена покойного заявила, что Гусь был не только убит, но также и ограблен. По ее словам, он имел при себе крупную сумму денег, которую видели все присутствующие. Однако сколько ни искали деньги, найти так и не смогли – ни у задержанных, ни во время обыска в квартире Пельц.

Нашли, впрочем, шкатулку, в которой, как призналась Зоя, она хранила свои сбережения. Однако шкатулка была пуста: это значило, что убийца – или убийцы – добрались и до Зоиных денег. Следователь, впрочем, полагал, что Зоя могла заранее опустошить шкатулку, чтобы отвести подозрение от себя и направить следствие по ложному следу.

Так или иначе, в конце концов, в числе главных подозреваемых остались Зоя и Обольянинов. Зою подозревали в том, что это она убила Гуся – не только ради денег, но и потому, что тот устроил скандал и поставил под угрозу все ее сомнительное предприятие. Граф же попал в подозреваемые, во-первых, из-за сожительства с Зоей и как вероятный ее подручный и, во-вторых, как нетрудовой элемент, которого, известно, хлебом не корми, дай только убить советского служащего на солидной должности.

Дело складывалось совсем нехорошо: обоим грозило долгое пребывание за решеткой или даже смертный приговор. Но в этот момент о случившемся узнал я и отправил дядю на переговоры с Загорским. Тот внимательно выслушал Покровского, потом сухо сказал:

– Просьба вашего племянника представляется мне излишней. Во-первых, это серьезная услуга. Если я ее окажу, Михаил Афанасьевич будет мне обязан, а мне не хочется отягощать его обязательствами.

Он умолк, смерил взглядом приунывшего Николая Михайловича и закончил:

– Ну, а кроме того, я уже и сам, без всяких просьб со стороны занялся делом Зои Денисовны.

Глава шестая,

Написанная загорским

«Нестор Васильевич Загорский сидел, вытянув ноги к жарко натопленной печке, и о чем-то думал…»

Тут ваш покорный слуга вынужден перебить увлекательное повествование Михаила Афанасьевича и заполнить некоторые лакуны. Как уже говорилось, в последующих событиях мы с Ганцзалином принимали самое непосредственное участие и кое о чем можем рассказать гораздо более достоверно. Надеюсь, впрочем, что мой рассказ не займет слишком уж много времени, и мы опять вернемся к интригующему повествованию бывшего врача, а ныне беллетриста Булгакова. Не знаю, как вам, но мне его стиль очень нравится, и я чувствую некоторое неудобство, вставляя свои скромные заметки в его блистательный дневник. Конечно, я не буду стараться подладиться под его манеру – да это и невозможно, тут помимо желания, нужен еще и особенный талант, которым, как мне кажется, обладает он в полной мере и которым ни в какой мере не обладаю я. Впрочем, возможно, в какой-то степени я изменю своей привычной манере – нельзя читать Булгакова и не попасть под его обаяние.