Тают снега

- Опять хитришь, директор, - погрозил пальцем Чудинову секретарь. Неисправимый ты человек! - И, подумав, Уланов добавил: - Пожалуй, так и сделаем. Лихачева пошлем.

- Пусть едет, мне-то что. Только чтоб не напился в путь-дорогу. С ним случается.

Газик круто повернул к Корзиновке. В устье речки вспучилась зеленоватая наледь. Придорожные кусты торчали прямо изо льда, наползшего неровными пластами. По верху его маслянисто блестела вода. Газик, разбрызгивая воду, проскользнул наледь и побежал по дороге. Неожиданно, откуда-то сверху, кубарем слетел парнишка и распластался у самой машины. Шофер тормознул так, что Чудинов подпрыгнул и ударился головой в фанерный потолок машины.

- Не задавили стервеныша? - испуганно спросил он, схватившись за голову и выскакивая из машины.

От машины что есть духу улепетывал мальчишка с ершистыми волосами. Лохматая шапка и лыжа остались на дороге. Чудинов в два прыжка догнал мальчишку и схватил за телогрейку. Мальчик сделал молчаливую попытку вырваться и, ничего не добившись, глянул исподлобья большими серыми глазами на Чудинова.

- Отпусти!

Чудинов шлепнул его по макушке и спросил:

- А если бы задавили тебя, тогда как?

- Тогда никак. Задавили бы - и все! - глядя в сторону, рассудил малыш.

Подошел Уланов. Он принес шапку и лыжи.

- Вы ему как следует, паразиту, дайте! - кричал от машины шофёр.

- Ба! Да это мой старый знакомый. - удивился Уланов. - Ну, брат Серега, не ждал я от тебя. Что ж ты под машину прыгаешь?

- Я, что ли, виноват, раз лыжи понесли, - нахлобучивая шапку до самых глаз, пробубнил мальчишка. Он с трудом просунул носки валенок, похожих на налимьи головы, в ремешки, вытер рукавом нос. - Идти, что ли, можно?

- Иди. Да катайся осторожнее. А Васюха где? - поинтересовался Уланов.

- Он дома, греться убежал. Мы попеременке с ним катаемся. Одни у нас валенки и одни лыжи на двоих.

- Значит, по-братски! - сказал с чуть заметной улыбкой Уланов. - А мать где?

- Не знаю. Может, в правлении, - отозвался мальчишка и, довольный, что так дешево отделался, поспешил в гору.

Зная, что за ним следят, он попытался идти в гору елочкой, как настоящий лыжник. Лыжи плохо слушались eгo. Он то и дело падал. Начерпал полные валенки снега, однако настойчиво продвигался вперед и вскоре исчез с глаз.

- Это неужели сынишка Голубевой? - проводив мальчика взглядом, изумленно спросил Чудинов.

- Ее, ее, - отозвался Уданов. - Деревенский воздух полезен оказался. Вырос, окреп, бойкий стал.

- Осенью видел - заморыш был. А теперь - не узнать, - тихо промолвил Чудинов и, сразу помрачнев, пошел к машине.

- Эх, хорошее это дело, иметь такого вот разбойника! - мечтательно начал Уланов, явно набиваясь на разговор. - Тебе по этой части повезло, Николай Дементьевич. Семьянин ты.

Чудинов не отозвался и молча сел в машину. На горе он велел шоферу остановиться и открыл дверцу.

- Знаешь что, Иван Андреевич, ты тут проверни насчет поездки с сеном, а я к себе пойду. Дел у меня много накопилось.

Уланов удивился, услышав в его голосе унылые нотки, и спросил:

- Чего у тебя настроение вдруг испортилось?

- Да так... нездоровится что-то, к непогоде, видно...

Уланов попрощался с Чудиновым и задумчивым взглядом проводил разом осевшую фигуру директора. Он брел устало, загребая ногами снег, будто отработал две смены в горячем цехе.

И опять Уланова смутило поведение директора, опять что-то насторожило его.

ГЛАВА ВТОРАЯ

До речки Талицы двадцать пять километров. На двенадцатом километре проторенная дорога повернула в леспромхоз. Впереди белой лентой извивалась наезженная дорога, которая вела на далекую речку Талицу. Трактор-натик бойко врезался в рыхлую снежную целину, таща за собой тупоносые тяжелые сани. На них лежали привязанная бочка с керосином, вилы, топоры, лопаты, пилы. Тут же расположились восемь корзиновских комсомольцев. Снег был глубокий. Лихачеву пришлось прибавить газ и перейти на вторую скорость. Почти смыкая ветви над узкой просекой, стоял дремотный лес. Неугомонный, тарахтящий трактор будто нырнул в тоннель и никак не мог из него выбраться. Но и в этом мягком тоннеле, погруженном в печальную, полусонную тишину, были свои новости. Вот за поворотом норка в снегу, а к ней идут следы и исчезают под упавшим деревом. Вон молодая елочка высунула из-под снега пушистый носик, а на нем сидит красивая ронжа и с беспокойством смотрит на приближающуюся машину. Дальше видна осиновая рощица, поточенная зубами сторожких зайцев. Жизнь, всюду жизнь со своими заботами.