Тают снега

Стог был уже очищен от снега. Василий подогнал трактор, установил сани ближе к сену - и погрузка началась. Воздух вокруг наполнился терпким запахом травы, цветов, листвы. С веселым шумом падали на сани слежавшиеся пласты зеленого сена, в котором золотыми искорками мелькали засохшие ягодки земляники. Сено лесное, мелкое, Девчата, утаптывавшие воз, тонули в нем по пояс, как в пуху. Ветер совсем проснулся, спустился с гор к речке. Порывы его выхватывали отдельные былинки, листочки, а то и клочки сена, сорили по снегу или бросали шуршащую траву на деревья.

Как ни старались комсомольцы, управились только к сумеркам. Солнце скрылось. Лишь много времени спустя облака раздвинулись, точно бетонные плиты, в щель выглянул огромный кровавый зрачок солнца. Он глядел с подозрительной враждебностью, не предвещая ничего доброго. Тяжелые облака снова сдвинулись, как крепостные ворота, и в лесу сделалось еще темней, тревожней. Ветер усилился, стало подмораживать. Тонко звенел на речке Талице схватывающийся ледок. Под ногами захрустел быстро образовавшийся наст. В лесу снег не успел подтаять, настом его не схватило, оттуда на полянку налетели, извиваясь, белые змейки.

- Давай, Вася, быстренько заводи свой вездеход, - потребовали комсомольцы, как только воз был нагружен и закреплен.

- Нет, прежде поешьте, пообсушитесь и тогда тронемся.

- Да ты что, сдурел? Ветер вон начинается, пурга может быть, а мы тут прохлаждаться станем.

- Пока не обсушитесь, я трактора не заведу, - отрезал Василий. - Это вам сейчас жарко, потом по-другому запоете.

Тася хотела что-то сказать, но, встретившись с озабоченным взглядом Василия, промолчала и пошла к костру. Ребята с ропотом побрели за ней. Над костром в ведерке кипела вода. Тася очень удивилась такой хозяйской распорядительности Василия и подумала: "Вот что значит на войне побывал человек".

- Чтобы чай поменьше пах керосином, я в него смородинника сунул, сказал Василий. - Пейте, всем понемножку достанется, и обязательно просушитесь.

Погода портилась.

- Вот-вот, самое время чаевничать, - заворчали некоторые.

- Слушайте, что вам говорят, а не злитесь попусту, - проговорила Тася. - Вам же лучше делают, а вы...

Часто пробуксовывая, трактор с трудом вытащил сани с большим возом из впадины Талицы на перевал. Здесь порывы ветра оказались значительно сильнее. Гнулся и шумел лес. Перегретый трактор, тускло посвечивая фарами, стоял под густыми пихтами. Василий поднял капот трактора, чтобы скорее остыл мотор, и комья снега, опадающего с деревьев, с шипением таяли на нем. На перевал подымались пешком. Было жарко. На остановке сразу почувствовали, что Василий не напрасно заставил их просушить одежду. Девушки и ребята стояли за возом, но ветер все равно донимал их: сыпал пригоршнями снега в лицо и за воротник. Пробирала дрожь.

Василий хлопотал возле трактора. Тася выглянула из-за воза, различила в темноте его согнувшуюся над мотором фигуру и подумала: "В замасленной-то одежонке обжигает, наверно. Надо бы у тети Лиды полушубок попросить для него". Тася увидела, что Василий спрыгнул с гусеницы в снег, побрел к радиатору и исчез за ним. Через секунду из трубы вылетел сноп огня и, покрывая шум ветра, затрещал трактор. Сразу сделалось веселей. Василий заскочил в кабину, убавил обороты, и, когда трактор заработал ровно, Тася услышала:

- Команд-и-р!

Она побрела к трактору. Василий выглянул из кабины и, раскуривая папироску, заговорил:

- Ты вот что, товарищ командир, скажи ребятам, чтобы они не слезали с воза, - отстать могут. Пару самых мерзлых подбрось мне. Здесь, - он кивнул головой на сиденье, - не баня, конечно, но все-таки от ветра скрывает.

Теперь еще один yroвop: не давай скучать ребятам. Чем можешь - бодри! Ну, осподи баслови, как говорил мой преподобный родственник, патриарх всея Руси Нестор Беспрозванный, любитель армейских анекдотов и картофельной самогонки.

Тася махнула рукой, засмеялась и поняла, что Василий очень обеспокоен. "В душе у него тревога, что-то скрывает и, как всегда в таких случаях, начинает тревогу маскировать прибаутками".

После этой остановки ехали долго. Сначала ребята и девушки пели, смеялись, а потом пронизывающий ветер заставил всех сгорбиться, сомкнуть губы. Только слышно, как неугомонно и деловито трещит трактор, дергая сани. Его светлые фары выхватывали из темноты раскланивающиеся ели и пихты или березу с обиженно опущенными ветвями.

В кабине было веселей. Здесь, кроме Василия, находились Райка и молчаливый, смущенный Райкиным соседством Осип. Райка отогрелась, на нее снова напало игривое настроение. Она визжала и смеялась до слез над каждым анекдотом, на которые не скупился тракторист. Осип старался сдерживаться, но Райкин смех заразителен, и он, уткнув в воротник тужурки свое румяное лицо, тоже прыскал и сам не понимал, отчего ему так весело.

С силой выжав на себя рычаг и не отрывая взгляда от клочка дороги, освещенного фарами, Василий продолжал: