Так держать, Дживс!

– Мой племянник Оливер ударил полицейского в живот?

– Именно в живот. А на следующее утро судья упек его в тюрягу на тридцать дней без права замены штрафом.

Сообщив эту новость, я, по правде говоря, поглядел на нее с некоторой опаской, не зная, чем все обернется. Внезапно лицо ее, казалось, раскололось напополам. Какие-то мгновения я видел один только рот, затем она начала приплясывать на траве, заливаясь смехом и размахивая лейкой.

Я подумал, ей здорово повезло, что рядом нет сэра Родерика Глоссопа. Он тут же уселся бы ей на голову и велел принести смирительную рубашку.

– Вы не рассердились? – спросил я.

– Рассердилась? – Она залилась счастливым смехом. – Никогда в жизни не получала таких приятных известий!

Я обрадовался и успокоился. Надеялся, конечно, что она не закатит истерику, услышав об аресте Сиппи, но даже представить себе не мог, что эта новость приведет ее в полный восторг.

– Я им горжусь! – заявила она.

– Вот и славно.

– Если б каждый молодой англичанин бил полицейских в животы, наша страна стала бы только лучше!

По правде говоря, я не понял, почему она пришла к такому выводу, но, судя по всему, тучи над головой Сиппи рассеялись, а потому я после еще нескольких ничего не значащих фраз откланялся и ушел.

– Дживс, – сообщил я, вернувшись в гостиницу, – все прекрасно. Но, должен тебе признаться, я ничего не понимаю.

– Вас не затруднит рассказать мне, сэр, что произошло, когда вы встретились с мисс Сипперли?

– Я рассказал, что Сиппи засадили в тюрьму за нападение на полицейского, после чего она весело расхохоталась, замахала лейкой и объявила, что она им гордится.

– Думаю, я могу объяснить вроде бы эксцентричное поведение мисс Сипперли, сэр. Как мне говорили, в течение последних двух недель местный констебль причинил ей массу неприятностей. Несомненно, именно поэтому она стала предвзято относиться к полиции в целом.

– Неужели? А почему?

– Констебль переусердствовал в исполнении своих обязанностей, сэр. Не менее трех раз за последние десять дней он вручал мисс Сипперли повестки в суд: за превышение скорости на автомобиле, за выгуливание собаки без ошейника в общественном месте и за очень уж черный дым из трубы. Будучи в деревне, если так можно выразиться, диктаторшей, мисс Сипперли привыкла к безнаказанности, и неожиданное служебное рвение констебля заставило ее возненавидеть полицейских как класс, а вследствие этого взглянуть на действия мистера Сипперли одобрительно и с пониманием.

Я понял, что он имел в виду.

– Какое удивительное везение, Дживс!

– Да, сэр.

– А откуда ты все это знаешь?

– От констебля, сэр. Он мой кузен.

Я вытаращился на него. Прямо скажу, мне открылась истина.

– Великий Боже, Дживс! Ты не подкупал его?

– Нет, сэр. Правда, на прошлой неделе он праздновал свой день рождения, и я сделал ему скромный подарок. Я всегда очень любил Эгберта, сэр.

– Сколько?

– Всего-то пять фунтов, сэр.

Я сунул руку в карман.

– Возьми. И вот тебе еще пятерка на счастье.

– Премного вам благодарен, сэр.

– Дживс, – я покачал головой, – неисповедимы пути твои и дивны дела. Не станешь возражать, если я немного попою?

– Ни в коем разе, сэр, – ответил Дживс.

Дживс готовит омлет

Перевод. А. Круглов

В наше неспокойное время каждому мыслящему человеку, наверное, приходило в голову, что против теток пора принимать самые решительные меры. Я, например, давно уже считаю, что необходимо испробовать все ходы и выходы на предмет обуздания этой категории родственников. Если бы кто-нибудь пришел ко мне и сказал: «Вустер, не хотите ли вы вступить в новое общество, которое ставит своей целью пресечь деятельность теток или хотя бы держать их на коротком поводке, чтобы они не рыскали на свободе, сея повсюду хаос и разрушение?», я бы ответил: «Уилбрахам! – если бы его имя было Уилбрахам, – я с вами всем сердцем и душой, запишите меня членом-учредителем!» И при этом вспомнил бы злосчастное происшествие с моей тетушкой Далией и Фодергилловской Венерой, после которого я еще только-только прихожу в себя. Шепните мне на ухо слова: «Маршем Мэнор», и мое сердце затрепещет, как крылышки колибри.

В момент завязки этой истории, если «завязка» – правильное слово, я чувствовал, что я, насколько помню, был в наилучшей форме и в ус себе не дул. Приятно расслабившись после тридцати шести лунок гольфа и обеда в «Трутнях», я лежал на любимом вустеровском диване с кроссвордом из «Дейли Телеграф», когда раздался телефонный звонок. Было слышно, как Дживс взял трубку в прихожей. Вскоре он возник передо мной.

– Это миссис Траверс, сэр.

– Тетя Далия? Чего она хочет?

– Она не поставила меня в известность, сэр. Но, по-видимому, ей крайне желательно вступить в непосредственный контакт с вами.

– То есть она хочет поговорить со мной?

– Именно так, сэр.