Таких не убивают

Уже в поезде, подъезжая к Москве, Лидочка вспомнила:

– А о чем он тебя еще спрашивал?

– Ты не поверишь, – вдруг улыбнулась Марина. – Он интересовался проблемами художественной литературы.

– Знаю.

– Наверное, у него в школе были трудности с сочинениями. Он выяснял, может ли писатель отразить в романе тайные страсти.

– А он не говорил, что Сергея убили завистники, чтобы завладеть рукописью?

– А что, есть такая версия?

– У Толика… то есть у Анатолия Васильевича есть версии на все случаи жизни.

– Он просил меня дать ему почитать рукопись.

– Я не вижу причины отказывать ему. У тебя два экземпляра.

– Да, Сергей сдал два экземпляра, как положено, один для редактора, а один для художника. Я сдала второй в художественную редакцию. Но первый лежит у меня.

– Если напомнит, дай. Наверное, это никому не повредит. Только повысит уровень литературного образования нашего капитана.

– Я ему скажу, чтобы не ставил на страницы сковородку. – Марина несмело улыбнулась. Ей уже было не так страшно. – А может, рукопись ему не понадобится? Может, он отыщет убийцу раньше? – спросила она с надеждой.

– Ты думаешь, отыщет? Он не производит впечатление умного человека. Тебе жалко давать рукопись?

– Роман… в основе своей он построен на личном опыте. Это роман о любви. Милиция может истолковать его буквально.

– Ну, тогда не давай!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

После путешествия Лидочки в Челушинскую о ней все забыли. Проходили дни, и никто ничего нового ей не рассказывал.

Если звонили или приходили люди, то они либо ничего не знали о Сергее, либо забыли о нем. Сергей прожил жизнь, не высовываясь, и был известен в узком кругу краеведов, дюжине коллег и десяткам редакторш или бухгалтеров. Наверное, у него были, кроме того, родственники и друзья детства, но, если судить по похоронам, их было совсем немного.

Жаль, что у Ольги нет телефона – вот кому бы Лидочка позвонила без всякого стеснения. Она могла бы узнать новости про деятельность Толика. Самому же Толику Лидочка звонить не решалась: в конце концов, Сергею она даже не родственница, а расставание с Толиком вышло холодным из-за этого проклятого портсигара.

Всю неделю Лидочка была в делах, и это способствовало странному феномену: превращению события, занимавшего все мысли и чувства, заставившего провести полдня в грязной траншее, в разряд воспоминаний, когда невозможно провести грань между тем, что случилось с тобой, и тем, что ты видел в кино или читал. Все, что было связано со смертью Сергея, стало каким-то придуманным, нереальным. И может быть, это хорошо, что к этому не надо возвращаться…

Конечно, оставалось любопытство. Лидочка понимала остальных участников драмы, тех, кто теснее, чем она, связаны со смертью Сергея. Какие-то объяснения должна была дать Толику Нина Абрамовна. Не исключено, что ей сейчас приходится нелегко. Неизвестна судьба Руслана – у Лидочки он больше не появлялся, а Даша ей не звонила. Лидочка больше не входила в круг людей, нужных ей или способных помочь.

Вспышки любопытства были непроизвольны. Например, идешь домой, впереди мелькнет рыжая грива волос – неужели Даша? Хочется догнать ее, но потом понимаешь, что это не Даша. Или вдруг почудится голос Нины. Оглянулась – какая-то толстая бабка с сумками…

В четверг во второй половине дня Лидочка заглянула в «Московский рабочий». Особых дел у нее там не было, но если бы ей сказали, что она приехала на Чистые пруды в надежде встретить Марину, она бы искренне отвергла такое утверждение.

Лидочка поднялась на четвертый этаж.

Когда-то издательство занимало все колоссальное сталинское здание, отделенное от улицы железной решеткой и своим маленьким парком. В каждой комнате, размером с кабинет председателя райисполкома, сидели по два редактора, которые беседовали по телефонам, ожидая, когда откроется весьма приличная по тем временам столовая и при ней более приличный буфет, – издательство было партийным, хотя с уходом пожилого столпа главенство в нем захватили люди, для партии не надежные, склонные к реформам и обогащению. Но солидность еще держалась, даже когда рухнули прочие издательские дома, крупнее и повыше рангом, чем «Московский рабочий». К счастью, издательству было что сдавать в аренду, и, постепенно съеживаясь, лишаясь территорий за право издавать книжки и пользуясь поддержкой московских литераторов, издательство худо-бедно тянуло, трудилось и старалось издавать книги серьезные и нестыдные. К тому же оно издавало путеводители и справочники по московским окрестностям, так как считалось издательством не только московским, но и подмосковным.

Теперь же за издательством осталось всего два этажа, остальное расхватали жадные «структуры», посадили у входов в коридоры людей в штатских мундирах с порочными, каменными лицами, а издательство стало жить теснее, без столовой и буфета, да и не было нужды в прежнем продуктовом снабжении.

Лидочка зашла к худредам забрать пакет с не вошедшими в путеводитель слайдами.

У дверей к худредам ее настигла Марина. Аккуратная, милая, работящая. В этих стенах она чувствовала себя уверенно, как рыбка в привычном аквариуме.