Талли

Они пошли. Сиделка детского отделения помнила утреннюю выходку Робина и заявила, что Дженнифер Пендел она Робину Де Марко не выдаст.

Робин почувствовал, что опять выходит из себя. «Благодарю тебя, Боже! — думал он, глядя на Бумеранга, прижавшегося лицом к стеклу. — Благодарю тебя за Бумеранга. Я все еще дышу только потому, что он со мной».

Робин и Бумеранг вернулись в комнату ожидания. Там сидела Джулия с чашкой кофе в руке. Но она была не одна.

— Джек! — закричал Буми, подбегая к человеку, сидящему рядом с Джулией. — Ты тоже маму навещаешь?

Джек кивнул. Робину хотелось сесть.

— Нам не дали с ней побыть, — сухо сказал он.

Джулия встала, положила руку на плечо мальчику и предложила:

— Бумер, пойдем посмотрим на твою сестренку!

Уже уходя, она обернулась к Робину, нависшему над Джеком, и спросила:

— Робин, ты идешь с нами?

— Да, папа, пошли! — попросил Бумер.

— Я побуду здесь, — спокойно сказал Робин. — А вы идите.

Мужчины остались одни, они смотрели друг на друга в убийственной тишине. Робин все еще стоял, Джек сидел. Он заговорил первым.

— Послушай, мне жаль. Мне страшно жаль…

— Да пошел ты со своей жалостью, — огрызнулся Робин. Он почувствовал, как глаза опять заволокло туманом, перед глазами все плыло, и подождал, пока туман рассеется.

— Ты что, не можешь убраться отсюда к чертовой матери? — сказал Робин. — Какого дьявола ты тут торчишь?!

Джек встал и засунул руки в карманы.

— Кто-то же должен был быть здесь. Тебя здесь не было, — сказал он.

— Ах ты гад! — в ярости прошипел Робин, — Да если бы ты убрался отсюда, я был бы здесь денно и нощно!

— Слушай, я могу подождать где-нибудь в другом месте. Я хочу быть здесь, когда она придет в себя. И потом — ребенок…

— Ах, ребенок? — сказал Робин. — Ребенок. Пристрелить бы тебя прямо сейчас, черт бы тебя побрал! Как ты посмел, ублюдок, как посмел дать свою фамилию этому ребенку?! Как тебе мысль-то такая пришла в голову?! Ты же ничтожество, ты просто дерьмо! Как ты посмел записать ребенка на свое имя?!

Джек немного отступил от Робина, который едва различал своего врага. Но Робин заметил, как Джек вынул руки из карманов.

— Я не дерьмо, — сказал Джек. — Я просто не знал, что делать.

— Ублюдок, ты хоть понимаешь, что они мне не разрешили взять малышку только потому, что ее записали не под моей фамилией?! И ее и мою жену?! — Он почувствовал, как глаза стали горячими и мокрыми и сжал кулаки, пытаясь досчитать про себя до ста. Ничего, ничего, спокойнее…

— Я не знал, что делать, — повторил Джек. — Слушай, извини. Я сейчас пойду и все исправлю.

— Ах ты гад, — снова сказал Робин. — Ну почему ты не оставишь нас в покое? Что тебе от нас надо?

— Прости, Робин, — сказал Джек. — Я знаю, ты не заслужил такого.

— Пошел к черту, — произнес Робин, отворачиваясь. — Чтобы я больше не видел твою рожу!

Джек снова засунул руки в карманы и не двинулся с места. Робин ничего не мог прочесть на его лице просто потому, что плохо видел это лицо. Глаза снова застлала какая-то пелена.

Робин пошел в детское отделение. Джулия с Бумерангом были внутри и Бумеранг держал на руках сестренку. Робина пропустили, надеясь, что Джулия проследит за ним, и после того, как он вымыл руки, ему позволили подержать девочку.

— Папа, она такая миленькая, — прошептал Бумер, — правда?

Спеленутая Дженнифер спала.

— Да, конечно, Буми, — согласился Робин, думая про себя, что это дитя похоже на пришельца из другого мира, на инопланетное существо, чудом оказавшееся в Стормонт-Вэйл. Кто на самом деле этот ребенок?

— Смотри, папа, она так похожа на маму! И волосики светлые! Интересно, какого цвета у нее глазки?

У ребенка действительно были беленькие волосики.

— Думаю, что у нее и глаза мамины, — сказал Робин. — Ну, пошли, Бумеранг. Пора домой.

Вечером, когда Робин укладывал Буми спать, мальчик спросил:

— Папа, а мама поправится?

— Конечно, поправится.

— Я знаю, почему ты не очень радуешься ребеночку. Потому что переживаешь за маму?

— Ну разумеется, поэтому, — сказал Робин. — И я, — с трудом добавил он, — я очень рад ребенку.

Потом Робин сел в кресло-качалку в детской и долго прислушивался к тому, как ворочался и вздыхал его сын.

— Папа! — позвал Бумер.

Робин открыл глаза.

— Папа, я вот что подумал. Ведь малышке будет трудно произносить имя «Бумеранг», как ты думаешь? Такое длинное имя. Может, вам с мамой стоит называть меня Робин? Это ведь мое имя, да?

— Разумеется, это твое имя, дорогой, — сказал Робин, вставая и подходя к кроватке. — Но мы всегда называли тебя Бумерангом. Это тоже твое имя.

— Да, я знаю, папа, — вздохнул Буми, отворачиваясь. — Но Дженнифер его не выговорит.

Новогодний вечер перешел в день. Просто очередной понедельник. Утро понедельника, день понедельника, вечер… Пульс у Талли был частый и слабый, давление падало. Она все еще не очнулась, и кровотечение не прекращалось. В понедельник ей сделали еще два переливания крови. Вечером кровь сдал Робин. Он не стал спрашивать, кто сдавал кровь утром.