Там, где бьется сердце. Записки детского кардиохирурга

Не знаю, что делает чувства заразительными. Аура вокруг них? Какие-то вибрации? Волны? Люси заметила, что я подавлен и не могу произнести ни слова. Мое затянувшееся молчание выдавало еще и мои сомнения в успехе, в ее выздоровлении. И вдруг я увидел, как в уголке ее глаза набухла тяжелая слеза и покатилась по щеке. Она появилась сама собой, девочка даже не моргнула. Тяжесть, которая и так давила на нас, еще усилилась. Мне все же удалось извлечь из гортани звук. Тембр моего голоса изменился. Он стал скрипучим, натужным, словно его тональность, застряв в горле, расстроилась.

– Люси, мы сделаем все, чтобы тебе помочь, слышишь?

Вторая, такая же тяжелая слеза, скатилась вслед за первой.

– Мы сделаем все. Обещаю.

Она больше не плакала. Ее взгляд оставался напряженным. Она едва заметно кивнула. Я повторил ей еще раз:

– Мы будем бороться, Люси. Изо всех сил.

Второй одобрительный кивок едва заметным движением головы. В этой напряженной атмосфере я перевел взгляд на маму. Она рыдала в платочек. Парадоксально, но проявление ее боли тронуло меня меньше, чем сдерживаемое страдание дочери. Наконец, горящий взгляд Люси отпустил меня, она откинулась на спинку стула. Все это напряжение разом исчезло, как накопившийся электрический заряд, готовый взорваться, найдя проводник, вдруг разряжается и уходит в землю.

Я протянул ей мой рисунок. Она взяла его и еще раз пробежала глазами.

– Согласна, Люси?

– Да, спасибо.

– Тогда до завтра.

– До завтра.

Она встала, мать за ней. Они пожали мне руку и вышли.

Когда дверь закрылась, я еще некоторое время в раздумье сидел за столом. Стелла, услышав, что они уходят, подошла к ним в приемной. До меня донесся ее приветливый и даже оживленный голос. Затем она вернулась ко мне в кабинет.

– Оооххх, Стелла! Просто сердце в клочья.

Она взглянула на меня немного удивленно, ожидая разъяснений.

– Удивительная девочка. Столько силы, храбрости и решимости. Она все понимает и переносит все с необыкновенным самообладанием.

– Ты сможешь ее вылечить?

– Надеюсь, Стелла, очень надеюсь. Здесь все будет непросто. Опухоль затрагивает столько жизненно важных органов. И потом, ее выздоровление зависит не столько от исхода операции, сколько от агрессивности ее опухоли.

В тот день мне очень хотелось сбежать с работы и упасть на диван перед телевизором. По счастью, как раз шли ответные матчи Кубка Европы. «Челси» обыграла «Арсенал», хотя до матча они были в весьма выгодной позиции, и отправилась побеждать в Хайбери. Тот самый «Арсенал», за успехами которого я следил еще в Лондоне, как из любви – дань уважения вспыльчивому, но невероятно талантливому Чарли Джорджу – так и из-за близости к стадиону больницы, где я работал. Стадион «Хайбери» располагался всего в нескольких станциях метро от «Грейт Ормонд Стрит Хоспитал» – детской больницы английской метрополии.

Просто пощечина.

Назавтра был обычный ритуал: обход больных, потом кофе, а затем операционный блок. Не без сарказма мне напомнили о бесславном поражении «канониров».

Звонок от Кристофа:

– Они готовы.

– Хорошо, начинайте. Я приду, когда откроют грудную клетку.

Дезинфекция, операционное поле, установка электроскальпеля и электроотсосов. Халат, стерильные перчатки.

Разрез. Вибрирующая пила, которая «ломает» грудину, разрезая ее надвое по всей длине.

– Расширитель!

С поворотом ручки расширителя, разводящего края разреза, возникла опухоль. Бугристая, с кратерами, как лунная поверхность. Она занимала все место.

Я начал с высвобождения передней части, затем одна из боковых сторон. Как я и подозревал, она вросла в стенку верхней полой вены и в правое предсердие. Нужно дать крови путь в обход сердца, чтобы иссечь инфильтрированные части. В ход пошел старый добрый аппарат искусственного кровообращения.

Он установлен и теперь отводил кровь перед самым входом в сердце.

– Ножницы!

Стенка полой вены вырезана на несколько миллиметров дальше границ опухолевой инфильтрации. Иссечение продолжалось на уровне предсердия, граница проходила по здоровым тканям: я не хотел оставить фрагмент опухоли, который может снова начать расти. После резекции осталось зияющее отверстие, через которое виднелся трехстворчатый клапан, первый клапан сердца.